Достаю из почтового ящика четвертый номер «Простора». И нестерпимым ожогом с обложки два слова — «Владимир Рерих». В черной траурной окаемке.

Под обложкой журнала его посмертная маленькая повесть с почти казенным, сухим, даже отпугивающим названием, «День рождения Ленина». Но надо знать Рериха, там даже в стертом клише, даже в дуболомном заголовке кроется неотразимо язвительный подтекст.

Он мечтал о такой публикации. Именно в «Просторе». В нем подспудно давно и неудержимо вызревал писательский талант. Он не спешил с дебютом. Казалось, жизнь безгранична.

А он был нещадно задействован эпохой, причем по крупному масштабу. Успешный телеведущий (школа Познера!), автор содержательных ток-шоу. Продюсер и режиссер документального кино. Совместно с Оразом Рымжановым снял фильм «Полигон». Причем в сложнейшие лихие времена, в 1992-м. Фильм удостоен Госпремии РК. Гендиректор агентства «Хабар», генпродюсер Евразийского медиафорума, академик Академии журналистики… Не позволяй душе лениться? Это не про него. Душа, как мощный локатор, неустанно улавливала токи времени, незамедлительно откликаясь им. Душа была задействована до предела. Но…

Тайна сия великая есть. В сокровенных глубинах души рождалось нечто, не умещающееся в ложе обыденной жизни. Ложе это становилось прокрустовым.

За три месяца до своего рокового 66-летия он обратился ко мне с просьбой: «Если не затруднит, посмотрите мои тексты». И прислал по электронке свои рассказы. Просьба как бы необременительная, но небезопасная по возможным последствиям.

А последствия были. Я уличил автора текстов в таланте, который непростительно долго скрывают от сторонних глаз, взыскующих добротной прозы. Я написал автору небольшое письмо, взывая его к незамедлительному действию. Сейчас, когда произошло непоправимое, когда судьбой расставлены все знаки препинания, думаю, что не нарушу тайны переписки, предав письмо огласке. Тем более что ничего предосудительного для автора в письме том нет. У письма даже был заголовок.

«Здесь остановки нет, а вам — пожалуйста!..

Для начала — капля дегтя. Если бы я был Рерихом, то, возможно, сказал бы о текстах словами Рериха: отрыжка Довлатова. И это был бы почти комплимент. А в качестве читающего тексты Рериха я говорю: «Это надо печатать».

«Слоновые уши лопухов» — снайперски точно.

«Крошечная полянка, окруженная молочной спелости топольками, трогательно флиртовавшими с пожилой развратной черемухой»… Юрий Олеша пристально вглядывается в написавшего это.

Или: «фамилия с обращением вступили в незаконную связь и образовалось рычащее погоняло: «Херграмм»…» Володя, да Вы стилистический изверг. Я вдруг почувствовал, что прохожу у Вас мастер-класс.

Дальше не цитирую удачные и счастливые словесные выверты и повороты, им несть числа, а просто благодарю судьбу, что выпало такое везение, — читать эти тексты. Тихое Вам, проникновенное спасибо.

По тексту надо бы, наверное, пройтись, но лишь рукою автора. Пройтись, дабы не было переборов. А то ведь метафора постанывает от переизбытка Вашего к ней внимания.

А может быть, и не надо… Вам видней.

Вот и все, Володя, что я могу Вам сказать. Дай Вам Бог удачи. Могу лишь поздравить Вас и всех нас и современную литературу с новым именем в нашей словесности и, скажем так, с густопсовой прозой, имя которой Владимир Рерих, извините за брутальность, но она как раз в стиле и духе этого автора. А рассказ-эссе «Прощай, Германия» — вообще образец деликатности и такта.

Какое это все-таки счастье, что в жизни иногда происходят такие открытия.

И вам не совестно: растрогали старика до слез. У меня даже голова разболелась от переизбытка позитива.

В декабре я был на кинофестивале «Московская премьера». И одной из участниц я сказал:

— И Вам не стыдно… быть такой красивой?

Извините, употреблю ту же конструкцию мыслеформы:

— И Вам не стыдно… быть таким талантливым?»…

На страницах «Простора»

Он не ожидал столь положительного отзыва и, кажется, был даже смущен. Но, слава Богу, меры принял незамедлительно. И «Простор» медлить не стал, поставил текст Рериха в ближайший по времени номер. Эта маленькая повесть дорогого стоит. Он был далек от сантиментов, ему была не свойственна бесплодная мечтательность. Но это был бы действительно тот редкий случай, о котором он мечтал. То было бы желанной минутой. Апрельский номер «Простора» доверчиво лег бы в его ладони. И на обложке его имя, его фамилия не были бы окантованы черной рамкой. Он бы раскрыл журнал на сто тринадцатой странице. Не без иронии глянул бы на свой фотопортрет, под которым имя и фамилия, но под ними не были бы в скобках указаны две беспощадные даты. 1958-2024. А дальше какое-то время просто вглядывался бы в типографские буквицы, как бы заново вникая в свой текст. Так смотрят души с высоты на ими брошенное тело…

А текст замешан густо и сверхплотно. Метафоры порой просто взрывают абзац. И это, наверное, согревало бы сердце, умиротворяя его. Я не буду анализировать повесть, это надо всенепременно читать. И лишь одно позволю допущение — процитирую заключительные строки, они как бы итожат и повествование, и человеческую жизнь. Посмертная публикация повести — снайперски точный выбор журнала.

«Я лежал на спине лицом к выходу из палатки и, высунув голову, глазел в ночное небо. Оно было угольно черным, как театральный бархат, щедро посыпанный бриллиантовой пылью… Я знал, что вижу лишь свет, летящий со страшной скоростью из бездны, которую представить нельзя, иначе с ума сойдешь, а звезд уже нет или они совсем другие. Но пройдет еще полвека, а ночное небо будет таким же. Люди, сидящие вокруг костра, умрут, исчезнут. А я стану 66-летним стариком, и это тоже невозможно представить…

Я смотрел на звезды и еле слышно называл годы, которые предстояло прожить. 1971… 1982… 1991… 2000. Добравшись до конца века, я страшно удивился и мучительно подсчитал, что мне будет уже сорок. Я продолжал карабкаться по звездам, мысленно называя новые вехи. 2001… 2005… 2007… 2010. Но эта дорога, открывшаяся двойкой, была уже какая-то чужая, неродная, она никак не проглядывалась, не представлялась, цифры стали меркнуть, и на конечной остановке 2020 мгла поглотила свет, и я провалился в черное ничего».

Глава называется «Отбой». Она завершает повесть.

Впрочем, там есть еще одна все подытоживающая строка. «2020, Берлин, Шпандау».

Адольф АРЦИШЕВСКИЙ

Комсомольская правда Казахстан, 22.05.24 https://www.kp.kz/daily/27609/4935413/

Олег БЕЛОВ

Об авторе

Олег Белов (псевдонимы О’Лео и Отто Вайскопф) – акын, журналист и проходимец по родному краю. Участник групп Akvafon, MiBemol и «Балаклава». Организатор фестивалей «Крылья Алаколя», Barracuda Jam и «Антихэллоуин». Семь его песен вошли в казахстанскую книгу рекордов «КИнЭС».