Визитка.

КОРР: А помимо музыки чем тогда увлекались?

Мухтар Суннатов: Помимо музыки, даже не знаю. Помимо музыки у меня, по-моему, ничего больше нет. Вся моя жизнь с моим инструментом.

Мухтар Суннатов. Долгий путь к «Даре»

Мухтар Суннатов: Я родился в южном Казахстане, в городе Туркестане, и до сих пор люблю этот город: для меня он свят, я очень люблю туда приезжать. Сейчас стараюсь чаще приезжать, потому что он мне дает энергию какую-то свою. Я приехал в Алма-Ату, у меня здесь родственники живут, моя тетя родная — тетя Тамара, я к ней приехал. У нее есть сыновья, один из них — Искандер — старший брат мой, он был очень такой разносторонний парень, и я в первый раз увидел у него гитару. А гитара для меня это было что-то такое… И я увидел, как он играет на гитаре что-то из «битлов», понимаешь? Я говорю: «Это что такое, покажи аккорды». Он говорит: «Пойдем, я отведу тебя к своим друзьям». Это были Юра и Володя Тян, мы до сих пор дружим. И они показали мне аккорды на гитаре, я там сидел, что-то не получалось, но все равно. А гитара для меня была чем-то невообразимым. Где ее достать? Их же не было. После я приехал к себе домой в Туркестан и начал ныть: «Папа, мама, гитару хочу! На гитаре хочу научиться играть!». И мама почему-то взяла и купила мне две гитары. Я помню, желтая была гитара и такая коричневая. И сразу две гитары, и я не знал, как настроить ее, я вообще понятия не имел, как к ней подойти. И потом я начал бегать, узнавать, кто на гитаре играет, но так и не нашел, пришлось эти две гитары положить в угол. И, спустя некоторое время, у нас в школе выступал эстрадный ансамбль, они на танцах в ЖД у нас в Туркестане играли. Тут меня вообще все переклинило. Они выступили у нас в школе и потом поехали на танцы. Я тогда первый раз в жизни убежал из дома и не сказал ни матери, ни отцу, никому не сказал — и побежал туда на танцы, и стоял за решеткой смотрел, как они играют. Потом уже как ко мне приехал один мой родственник, и он показал мне, как настраивать гитару, и я начал учиться. А слух у меня хороший, и начал снимать уже с магнитофона: как эта песня, какие аккорды. Научился, и уже через два года я играл на танцах.

КОРР: Сколько Вам лет тогда было?

Мухтар Суннатов: Лет 15 где-то. 14-15 лет — и уже на танцах играл, и в школе учился. А потом я взял пошел, никому ничего не сказал и забрал документы из школы. В 9-ом классе я ушел из школы, чтобы играть на танцах. Только музыкой занимался, меня не интересовала уже школа вообще. Мама это видела. У меня мама была очень музыкальная: она раньше пела в хоре и солисткой была и даже ездила в Москву. Кстати, моя мама была дочкой врага народа, и их всех посадили, дедушка мой погиб. Мама моя познакомилась в лагере с профессорами, которые в консерватории работали, у нее был хороший голос, и ей его поставили этот голос на Колыме. И когда они освободились, Сталин умер, и их реабилитировали, и от Казахстана на фестиваль Союза Молодежи отправили мою маму. Она там нашла этих профессоров — своих друзей по лагерю, и один профессор взял ее в консерваторию сразу же в Москве. И когда она вернулась сюда, обратно ее мама не пустила в Москву. И мама передала этот талант мне. Она всегда хотела, чтобы я занимался музыкой, и когда она увидела, что у меня глаза горят, она сказала: «Все!». И короче 10-11 классов я закончил, и мама меня сюда отправила. Я приехал поступать в эстрадно-цирковую студию по классу гитары. Поступил, и у меня был преподаватель — прекрасный гитарист, прекрасный человек — Володя Люберцев. Он многих музыкантов учил, очень грамотный человек в музыке. Потом меня забрали в армию, а после армии я поступил в Институт культуры, играл в бигбэндах уже серьезную музыку, мы приезжали сюда записываться. Потом я окончил институт, приехал сюда и поступил работать в областную филармонию в городе Алма-Ате. Создали мы группу «Аркас» — была такая группа знаменитая. Мы сделали свою этно-программу с современными ритмами, и мы были очень популярны. Потом так получилось, что я уехал и уже начал создавать свою группу. Но пришлось вернуться, и ребята меня позвали обратно в «Аркас», я там поработал годик и все. Потом подумал сделать свою группу, чтобы музыка исходила именно от меня, чтобы все начинания в музыке исходили от меня, потому что я искал свое творчество и до сих пор ищу. Я начал набирать музыкантов, а когда начинаешь заниматься музыкой и хочешь что-то создать, появляются, естественно, друзья-музыканты. И всегда был такой вопрос, очень больной, связанный с деньгами. Я говорю: «Ребята, давайте сперва создадим товар, а потом будем его продавать». Но у многих так не получалось: у всех семьи, дети, это понятно. Тут уже никак, тут уже факт, это один из фактов – бытовизм, из-за которого распадаются группы, и очень хорошие группы. А когда хороший заработок, то все идет хорошо, а хороший заработок — это халтура. Я имею в виду свадьбы, где ты поешь «в ноль» чужие песни, но это уже ремесло. Мне никогда это не нравилось. Не то что не нравилось, а так – работа: 2-3 песни спел, заработали и все. То есть, какие-то такие побочные заработки, которые не приносят радости. Хотя, есть деньги, есть 2000 – нормально, можно сегодня прожить, там на такси туда-сюда проехать, все.

Я до сих пор очень благодарен как музыкант алма-атинским музыкантам, потому что они мне очень многое дали. Один из таких людей — Тахир Ибрагимов. Я когда его первый раз увидел — это был самый знаменитый музыкант вообще в Союзе — Тахир Ибрагимов, барабанщик. Я там в Туркестане слышал про него, легенды до меня доходили, а тут поступил в институт и он мой преподаватель. Хотя по барабану, но все равно. Я посмотрел — он такой простой человек вообще, добродушный, веселый, ни в чем не отказывающий никому. Вот такой это человек.

Как учились музыке.

Мухтар Суннатов: Когда я был в институте, он сказал: «Приезжает группа «Generals» — сходи, венгерская группа, ты сходи, послушай». И я пошел на группу «Generals». Концерт был во Дворце Ленина, народу полно и для меня это было потрясение, что такую музыку я слушал. То, что это слышу я — мальчишка из Туркестана, из какого-то районного городка, это что-то невероятное, я как будто в космос попал.

КОРР: Это в каком году было?

Мухтар Суннатов: Это было в
1977-ом году.

КОРР: А много тогда групп приезжало к нам?

Мухтар Суннатов: Приезжала группа «Фонограф»: я не смог попасть, потому что не смог купить билеты. Приезжала группа «Пудис», потом японские группы приезжали, чешская эстрада была здесь. Бисер Киров, болгарин. Но самое яркое впечатление было от «Generals». Я когда был в Венгрии, на гастроли мы ездили, и с нами был переводчик, он спросил: «А вы знаете наши группы?». Я говорю: «Конечно!», он: «Какие?», я сказал: «Ну, хотя бы «Локомотив», «Омега», мы покупали диски». Это были диски на уровне «Deep Purple» по 70, по 100 рублей один диск и мы покупали эти группы венгерские. Там сильно удивились, что мы знаем их группы. Он говорит: «Я знаю одного гитариста, он играет в кабаке с группой, пойдем туда». И мы поехали в бар, я познакомился с этим гитаристом, которого снимал с пластинок с магнитофона. Это сейчас вот все доступно. В Интернет закинул, что нужна такая-то вещь и там уже сразу гармония, импровизация, все — и играй, что хочешь, только усидчивость нужна. А тогда мы сидели с магнитофоном и что такое наушники не знали, тогда и наушников не было. Мы просто этот магнитофон ушатывали, каждую фразу слушали, каждую ноту. Многие музыканты на этом выросли. А сейчас я вижу, что музыканты, молодежь растет и хорошо растет, но молодежь какая-то другая сейчас стала. В смысле, другие ценности. Раньше у нас была ценность купить динамик, чтобы звук был хороший, а сейчас все это доступно. Пожалуйста, приходишь в любой ресторан, а там уже установленный аппарат, садись, включай, а это мы все покупали за свои деньги — и гитары, и все. Да и сейчас тоже. У меня сейчас много гитар, но хочу очень одну гитару, которую люблю, я ее обязательно куплю после нового года.

КОРР: Давайте еще о 80-х поговорим. Какие у вас самые яркие воспоминания были об этом времени? Может быть, какие-то события в Алма-Ате происходили? Концерты какие-то…

Мухтар Суннатов: Концерты были. Я пошел на концерт группы «Круиз» — они меня вообще покорили. Три человека вышли и как начали играть. Я после этого даже хотел гитару бросить, я думал: «Как можно научиться так играть?». Оказывается, можно. Тогда были очень хорошие концерты, приезжали группы из Москвы: «Круиз», «Машина времени». Группу «Воскресенье» я смотрел в Ташкенте. То есть, приезжали такие культовые команды российские.

Лабухи. По кабакам.

КОРР: А в конце 70-х — начале 80-х не приходилось ни в каких ресторанах играть?

Мухтар Суннатов: В конце 70-х я же в армии был, а потом, когда я в 1980-ом пришел, я уже работал в кабаке, в ресторане. Мне посчастливилось попасть в состав со своими преподавателями. Они мои преподаватели, а я с ними в ресторане сижу. Вечером разговариваем так просто: «Как дела, Юра?», а в институте уже — Юрий Лазаревич, Василий Валерьевич, Владимир Николаевич. Все это наши эти киты были: Агапов, Григориади – трубач, вообще великолепный трубач, таких трубачей в Алма-Ате нет.

КОРР: А что это за место было?

Мухтар Суннатов: Это я в Чимкенте работал, в «Кайнаре». Потом, когда я сюда приехал, и когда мы работали в филармонии, нам запрещали играть на свадьбах и подобных мероприятиях. Нам говорили: «Вы люди сцены, вы не должны играть в ресторанах, не должны». Слово «свадьба» для нас было табу. А потом, когда я ушел, я в Алма-Ате, считай, во всех ресторанах переработал. Когда уже группа разошлась, и я один остался, по сути все по одному остались у разбитого корыта, я подумал: надо опять пойти в кабак. Кабак — это спасительное место для музыканта: когда ничего нет, все уже валится из рук, ты идешь в ресторан и зарабатываешь. Естественно, стараешься, чтобы в ресторан люди приходили не только покушать, но и тебя послушать. Я всегда этого добивался, потому что музыка, звучание аппаратуры… Я старался, я и сам пою, но я всегда старался, чтобы рядом был женский голос. Женский голос должен быть очень хороший, профессиональный, а не так, что просто спели и все.

КОРР: А распад Советского Союза помните? Как это происходило все?

Мухтар Суннатов: Тогда было трудно. Тогда я поехал в Чимкент и там работал в ресторане. Эти 90-е годы, тогда был разгул бандитизма, рэкет и, честно признаться, музыканты бедные, столько терпели. Нас и били, и кидали, чего только не было. Сидит человек, буянит, милиционер забрал его, а через 5 минут обратно выпустил и уже что делать? Ему надо только гитарой по голове, чтобы он успокоился. Были даже драки на сцене. Раньше же никогда никто музыкантов в жизни не обижал. Вообще музыкантов нельзя обижать: это грех очень большой — отбирать, ломать его инструменты. А тогда подходят: «Сейчас я весь твой оркестр поломаю!» Ему: «Как ты поломаешь?», а он: «Ты кто такой вообще?» — и все, и пошло-поехало. Потом, естественно, руки опухшие, опухшее лицо, уже работы нет, и от этого страдает твоя семья. Потом подлечишься и обратно в ресторан тот же — и начинается… Чтобы какие-то копейки заработать, идешь на бой какой-то, понимаешь? Было, что убивали музыкантов в ресторанах на свадьбах: что-то не понравилось — и все. Было даже избивали, инструменты ломали, многое было. Это 90-е года, разгул бандитизма, рэкет… Сидит, допустим, банда — и тут другая банда, и не знаешь, кому играть. Те говорят: «Мне играй!», а эти говорят: «Мне играй!» В итоге мы получаем, а они сидят потом вместе пьют, понимаешь? На музыканта никогда аркан не оденешь, я всегда говорю людям, которые не знают музыкантов: «Не надо никогда давить на музыканта, хоть какой он музыкант, хоть слабенький, хоть сильный, хоть средний — никогда на него аркан не оденешь».

КОРР: А не было такого, что все надоело: не хочу я больше для этих людей ничего исполнять?

Мухтар Суннатов: Конечно. Ты же приходишь, чтобы свою энергию куда-то деть, потому что где-то надо поиграть, потому что я не могу без этого — и идешь в этот ресторан и зарабатываешь. А в итоге сидишь с какими-то людьми, которые совершенно непонятные, но это ресторанная жизнь. В принципе, этого было мало в моей жизни. Ну, были, конечно, стычки, но, слава богу, мало. А так это веселье. Единственное, что музыканту, работающему в кабаке надо умерить – это свой пыл в отношении алкоголизма. Потому что к музыкантам всегда кто-то подходит: «О, я хочу с ним выпить! Иди сюда, давай! Ты что, меня не уважаешь? Давай выпьем». Он один думает, что ли, а таких столько приходит – и в итоге человек не занимается, это у же для него так – ремесло, понимаешь? И все, нет его.

КОРР: А вы пили?

Мухтар Суннатов: Пил. К сожалению, пил. Пил, бросал, потом снова пил, потом снова бросал… Сейчас бросил, вообще: все, не хочу пить. У меня есть цель, и я хочу ее достичь, а алкоголизм мне мешает. Вообще все эти кайфы мешают творческому человеку.

Нургуль.

Мухтар Суннатов: В ресторане познакомился с Нургулей — со своей супругой, и мы сейчас до сих пор работаем. У нас сын родился. Нургуля вообще очень, очень музыкальная, одаренная певица. В ней столько энергии. Она может петь: если она поет казахские песни, она поет как казашка, то есть, именно казахское пение — этно, тембр такой. Если на русском она поет, она поет как русская. Если на английском, то она поет, как английская певица, а если это черная музыка она поет по-черному. Вот такой у нее дар. Вообще хорошие певцы, они хорошие имитаторы. Она может голос любого человека сымитировать. А еще у нее есть лечебный дар. Я чем-нибудь заболею, простыну, она руками что-то начинает делать, массаж какой-то и все – боли нету.

КОРР: А когда вы познакомились, как это было?

Мухтар Суннатов: В 1999-ом году. И до сих пор мы с ней вместе.

Друзья уходят.

КОРР: А если вернуться к временам, так скажем, юности – где-то в начало 80-х годов, как время проводили тогда, как веселились, развлекались?

Мухтар Суннатов: Если сравнить условия какие-то, то тогда другие интерьеры были. Может, и лица другие были какие-то. Молодежь во все века развивалась так же: что она хотела — она сперва пробовала, потом билась об стенку, а потом уже нормально. К сожалению, очень многих моих друзей уже нет. Когда мы были молодыми, мы приобретали друзей, а сейчас уже взрослые — и мы уже теряем своих друзей. Мне иногда не хватает их. Не хватает мне Тахи Ибрагимова, хочется с ним повеселиться, послушать его игру. Многих, многих друзей. У меня друг покойный, певец такой одаренный был Хабдулл Амжатов. Он приезжал сюда в Алма-Ату, и мы записывали его. Он покорял всех, его называли «казахский соловей», у него действительно такой голос был. Он сам был маленького роста, но когда он пел — уши у всех закладывало: высоко пел и без всякого напряга, и голос у него был классный, красивый. Он очень запечатлелся в моей жизни. Мой друг Хабдулл, его не хватает мне тоже, как друга не хватает.

Заветные желания.

Мухтар Суннатов: Так все нормально. Мы сейчас пишем песню мою: она давно родилась, но как-то все не получалось. Я всегда думаю, что так угодно Богу, так угодно Аллаху — пусть пройдет время. Сейчас время пришло, и мы ее пишем уже. У меня самое заветное желание — выступать на большой сцене, выступать на фестивалях, на джазовых фестивалях, на этно-фестивалях. Мы сейчас играем этно-музыку с Нургулей. Мы стараемся не то что казахскую, а именно тюркскую музыку играть. Сейчас у нас родился ребенок, но творчество наше идет. Сейчас мы будем писать новый альбом. Песни, которые мы сейчас записываем, войдут в следующий альбом, у нас он уже четвертый. Диски наши продаются в «Меломане». Послушайте, потому что у Нургули очень приятный голос, приятный тембр. В данный момент многие возмущаются, что у людей на эстраде нет ни голоса, ни слуха, и все лезут в ящик. Мне, например, по барабану, что они лезут туда, это их право, они этого хотят. Да, где-то они затрагивают ревностные чувства профессиональных музыкантов: мол, что такое, вообще петь не умеют, да лезут и уже зарабатывают бабки… А я знаю, что всему свое время. Мы все равно придем с Нургулькой к знаменательному, хорошему этапу. У нас все идет по фазам, мы потихонечку, через две ступеньки, не переступая, идем. Сейчас хочу открыть продюсерскую компанию, свой продюсерский центр. У меня сейчас растет сын, ему 14 лет и он у меня очень музыкальный. Хочется, конечно, в его творчестве принять участие. Мы с ним записали несколько песен, когда он был маленький, во 2 классе учился. Он сейчас учится чуть-чуть неважно в школе, и я его не загружаю музыкой, а так он уже окончил музыкальную школу. Я ему сказал: «Давай я тебе дам год, чтобы ты подтянулся по всем предметам, особенно по математике, а потом я буду загружать тебя музыкой». Он очень музыкальный, он сейчас ищет. Раньше ему Эминем, Тупак Шакур нравились, а потом я с ним поговорил, мол, все понятно, это хорошо, что тебе нравится. А потом я послушал Тупака Шакура. Обычно людям моего возраста такая музыка не нравится, но я послушал как музыкант и нормально, там энергия идет — именно человеческая энергия, а не такая электронная. И я понял, что затронуло моего сына. Сейчас я ему так потихонечку «битлов» пропихиваю. Нашу музыку – казахстанскую и российскую — вообще не слушает, а вот ниггеры для него, черная музыка для него кайф сейчас. Ашер ему нравится, потом еще англичанин, который как-то приезжал сюда… Один раз мы ехали в машине, он говорит: «Папа, включи диск». Включил хип-хоп. Он: «Хочешь, папа, я спою тоже?». Я говорю: «Ну, давай», и на машине еду, а он сзади сидит и поет, и он один в один все снял. Все снял так, будто стерео такое звучит, и все мелизмы, и голос. Не было более счастливого отца, чем я. Я был такой счастливый, думаю: «Как хорошо!». Приятно, что он иногда дарит мне такие подарки. Короче, хороший пацан. Я его очень сильно люблю. У меня еще средненький, он в музыке ничего не хочет, хотя у него слух хороший. Ритмика хорошая. Я говорю: «Давай, может, на барабаны тебя отдадим?», а он: «Не знаю папа, зачем ты хочешь меня отдать?» Я говорю: «Ты понимаешь, отец должен дать своим сыновьям то, что он умеет. Мне не важно, станешь ты музыкантом или нет, мне важно, чтобы я знал, что ты можешь пойти, когда меня не будет и заработать, и голодным ты не будешь, блин! А я постараюсь, чтобы ты профессионально играл. Согласись с этим». Он соглашается. Мы вчера с ним разговаривали, он говорит: «Хорошо, папа, я подумаю». Если он скажет «да», то все — я барабанщику его отдам какому-нибудь, пускай увлекается, занимается. Нет, я серьезно говорю, что мне не важно, будут ли мои сыновья музыкантами: самое главное, чтобы они умели зарабатывать деньги. Дать свою поддержку я им хочу очень хорошую.

Помогать талантам.

Мухтар Суннатов: Вот сейчас продюсерский центр хочу открыть, чтобы записывать наших. Вот бывает, что наши друзья работают в кабаках и не вылезают из этого. Хотя наши друзья, я имею в виду музыкантов, приезжают на какую-то корпоративную вечеринку и работают вместе с фирмачами, с москвичами — и нет отличий: они, может быть, даже и лучше, понимаешь? И сколько раз я со своими друзьями сидел, у каждого есть свои какие-то песни, свои мелодии у любого музыканта, и из этого тоже можно черпать очень красивую, очень грамотную, хорошую музыку. Хорошие песни и хорошие тексты. Просто вообще музыканты — очень стеснительный народ. Нет, я имею в виду те, которые не любят выпячиваться, и вот таким ребятам надо помогать. А так можно будет: «Братан, у тебя же была такая-то песня, давай спой, давай пойдем, я тебя запишу». Я не хочу выгоды от музыкантов, я хочу выгоду от этой песни, я хочу именно этим зарабатывать. Естественно я буду отбирать и молодых ребят, буду молодых девчонок собирать, но не тех, которых нужно будет на компьютере, по азбуке собирать, чистить, а именно профессиональных ребят, которые умеют петь и умеют петь живьем. Я один раз пошел в «Cigara Club», это мое любимое место, но там музыканты все собираются. Послушал одного мальчишку казаха, мне очень понравилось, как он поет. Он именно черную музыку поет, и поет один «в ноль», и высокий голос. Я говорю: «Откуда ты?», он говорит: «Я когда-то в «Super Star» пытался…». Его не приняли. Я говорю: «Как они слушали, чем они слушали вообще?». Это такой талант! Я не помню его имя, но там такой потенциал, очень хороший. Они же все из областей приезжают. Если взять областных музыкантов… Вот возьмем город Актау, у меня есть там друзья, они играют «Pink Floyd» «в ноль», в принципе, сейчас этим не удивишь, но они стараются именно звучанием. Не то что сыграли, а именно звуком подстраиваются под это — уже хорошо. Например, сколько в Чимкенте музыкантов джазовых, это город солнца, там самый такой хороший правильный и правдивый приятный джаз. Вообще, Чимкент раньше, в советское время считался городом джазовым, джазовые музыканты оттуда выходили, потому что там был Институт культуры, и там все были помешаны на джазе. Потом Тахир Ибрагимов привел сюда джаз-рок — и пошел джаз-рок. Вообще, Таха был экспериментатором. Раньше музыку же не найдешь, только у него можно было найти, переписать кассету какой-то группы, которую ты жаждешь слышать, или информация какая-то нужна – ты сразу к Тахе. Он ничего не покупал — ни брюки, ни шмотки: он покупал, привозил диски, и от этой информации музыканты росли. Сейчас вообще музыкантами становятся дети среднего такого уровня, я имею в виду житейского, небогатые, понимаешь? Потому что богатые не будут заниматься. Я не говорю, что у них нет таланта, они не будут заниматься, потому что это очень трудно — играть на инструменте, и каждый день играть.

Пионеры в музыке.

КОРР: А раньше как было — то есть, музыкантами были разные люди, скажем, в 80-е?

Мухтар Суннатов: Музыкантами становились вот, например, здесь, в Алма-Ате, дворы были. Вот откуда произошла группа «Жетiген»? Здесь был двор: Татик Сарыбаев, Сага Абдуллин, Хас, потом этот Кобланды, его сын, и они создали всю эту группу, они все выросли на «битлах» и, естественно, оттуда все музыкальное пошло. А так вообще, вот кого я еще из музыкантов почитаю – Талгат Сарыбаев, композитор. Вот группа «Арай» была: все песни, которые они исполняли, — Татика Сарыбаева. Сейчас и он создавал эту группу «Жетiген». У него отец — знаменитый Сарыбаев, который первый все народные инструменты вытащил, вытащил для народа. Именно сделал государственную программу, консерваторию учит, это все его отец. А Татик Сарыбаев для меня вообще музыкант такой — ангел в музыке: у него такая добрая музыка, никакого негатива, ничего черного. Он именно от души сочинял, у нас его песня есть в репертуаре «Гавань моей любви» называется. Я почему-то сказал: «Давай споем», попросили разрешения конечно. А Татик тогда болел, и я попросил разрешения у его сына. Тогда уже мы и альбом запустили «Гавань моей любви». Музыкантов очень много. Возьмите, вот пионеры наши «Дос-Макасан». Я безмерно их уважаю, всех этих ребят как агашек наших, все такие классные, клевые чуваки. Раньше ими страна гордилась, да и до сих пор. Я, например, тоже горжусь, что с ними знаком, для меня это честь, что я их знаю. Я не скажу, что они там музыканты супер-пупер, но они играют свою музыку и они продолжают — это все Мурат Кусаинов. Это история. Не скажу, что легенда, они реальные люди и их музыку надо почитать и уважать и их самих тоже же, понимаешь? Потому что они многое сделали для Казахстана и дали какую-то свою основу. Они раньше считались пионерами. Звучание гитары Мурата Кусаинова, его соло раньше для нас считалось чем-то сверх, а сейчас легко. Группа «Жетiген», потом группа «Серпер» была, они работали в Казахконцерте, хорошая группа. Много хороших групп по Казахстану. Филармония в Караганде, очень грамотные музыканты. Булат Сыздыков тоже там работал, сейчас в «Мюзиколе», а начинал тоже в филармонии работать. А с Булатом Сыздыковым, когда он приехал, и я в первый раз услышал, как он играет на гитаре — это было вообще, как он тогда играл и сейчас как он играет, и даже еще лучше:- это один из самых величайших гитаристов нашего Казахстана, очень хороший человек и очень хороший музыкант. Я хоть и взрослый, но я к нему с почтением отношусь, как к братишке. И если нужен какой-то совет, я иду к нему посоветоваться, что он скажет, потому что Баке — он всегда подскажет.

О веселом.

КОРР: Ну, рассказывайте, что веселого было.

Мухтар Суннатов: Мы как-то поехали к своему другу в Павлодар, а у него был бенефис — он сам актер в театре, и он отмечал какое-то «-летие» и пригласил нас. А он сам учился в Театральном институте, пригласил своих преподавателей, Таукена Кенжетаева народного артиста, он еще и певец знаменитый, но он оперный певец. И мы поехали туда и на этом бенефисе спели под гитару джазовые песни, и потом пошли на банкет. И до банкета нас посадили в одну машину, и мы едем, короче, на этот банкет, и он, Кенжетаев, говорит Нургульке: «Эй, кыз, у тебя есть образование?» Она говорит: «Нет». Он: «Голос хороший, приходи ко мне учиться в институт, я тебя приму. Давай, учиться надо, диплом нужен». Приехали мы в ресторан и там уже другая обстановка. А Нургуля хорошо исполняет песни из репертуара Уитни Хьюстон, и она, короче, как запела на высоких тонах, конкретно все спела, и он бежит: «Эй, не надо поступать, тебя там испортят, не надо!». Вот я балдел, короче: честный такой дядька вообще. Для Нургули это было самое лестное, понимаешь? Вот это хохма была, когда он бежал к ней: «Эй, не надо, не надо поступать. Там тебя испортят, вот так пой и все, хватит!».

Тася РЕЙВ