Жантемир Баймухамедов. «Жесткое» детство.

КОРР: Давай начнем с того, когда ты родился, в каком городе вырос…

Жантемир Баймухамедов: Родился я в 1973 году 30 января. Вырос я в доме №163 по улице Космонавтов, это угол Тимирязева, что напротив физкультурных общежитий. В моем доме была аптека.

КОРР: Как район назывался?

Жантемир Баймухамедов: Район безымянный. Дело в том, что район окружали такие известные районы как «Коктем», «Параноид», «Шанхай», «Бухенвальд» — это квадратик был, маленький квадратик. У нас были нейтральные воды. Дело в том, что наш район дружил со всеми районами соседними, никогда ни с кем в конфликт не вступал, потому что у нас была мощная защита — это физкультурники. Два физкультурных общежития. Одно по Космонавтов, другое по Тимирязева — это была очень мощная сила, я вам скажу.

КОРР: А с пацанами как двигались? То есть были какие-то драки, тусовки?

Жантемир Баймухамедов: Конечно, конечно. Все это было. Все это было, ведь 21-ая школа она стояла на Тимирязева. То есть, представьте себе, 34-го года постройки, школа старинная. Спортзала не было, физкультура на улице проходила, туалеты на улице, как в деревне. В общем, приколом в детстве было затопить школу дерьмом. Знаете, как мы делали, мы брали дрожжи  и бросали туда в этот туалет. Так вот представьте себе, а туалет как раз находился на возвышенности, и вот это все всплывало туда, ну это было интересно. Яйца там между батареями закладывали, чтобы оно протухало и воняло потом. 

КОРР: А преподаватели как реагировали? Выговор?

Жантемир Баймухамедов: Какой выговор? Никто никогда не знал, кто этим занимается. Это же разведка, понимаешь. Это же, мы же воспитаны на каких фильмах, сами знаете.

КОРР: А типа по лицу не видно кто хулиган в школе?

Жантемир Баймухамедов: Известно, кто хулиган в школе. Их много. Их примерно процентов 80 всех пацанов. Представьте, всегда к нам ходили «горногигантовские», учились у нас, «коктемовские», «параноидовские», «шанхаевские», так что замес был такой капитальный, я бы сказал.

КОРР: Историю какую-то очень яркую можешь вспомнить, именно из школьной жизни, что-то особенное?

Жантемир Баймухамедов: Это вот так просто не расскажешь. Это сутки или двое надо, чтобы рассказать об этом времени. Дело в том, что я был очень клевым щеглом. Ведь у нас же было деление: щеглы, старшики, старики — очень четкая иерархия, очень четкое подчинение. Так вот, я был таким щеглом грамотным, у меня все друзья как минимум были на 5 лет меня старше.  Я для них, для этих пацанов был готов сделать все, что они захотят, все, что им угодно лишь бы они брали меня с собой. Мне с ними в 100 раз было интереснее. Представляете, вот мы идем, например, я в первом классе, ну первый, второй, третий класс, а ребята там где-то в восьмом, седьмом. И идем мы вниз по Космонавтов, а у меня сумка, большая сумка, два пацана-стрелка самых мощных с рогатками идут и шмаляют голубей. Голубей, воробьев и я собираю, подбегаю маленький. Потом мы подходим к церкви Никольской, их там очень много и они берут прямо оттуда — в эту кучу голубей. Раз там несколько голубей уже затрепыхались. Нам: «Что вы делаете?». Я бегу такой щегол, голубей насобираем, потом на крыше у нас начинаем жарить их на костре. Жарим. А у нас парень еще один, царство ему небесное, вообще очень много ребят ушло, он учился в кулинарном техникуме и он говорит: «Сегодня я вам приготовлю утку по-французски». А вместо утки, как вы понимаете, использовались голуби, голуби и воробьи. Он нарезал картошечку, лучок и все это в хорошей такой, типа «Чудо-печке» — такая кастрюля у него спускает пар, скороварка такая.  В общем, быстро он приготовил такую еду вкусную. Ребята старшие взяли пива «Жигулевского», курят, кушают, я —  лимонадику. Мне пацаны старшие запрещали курить, они заботились обо мне. Не дай бог в школе кто меня тронет, не дай бог, у меня такая крыша была мощная. От четвертого до восьмого класса все были за меня, и я школе тоже как бы был лидером. У меня такая поддержка была мощная, и сам я руководил и дрался, то есть, таким был нормальным пацаном, в общем.

КОРР: С кем дрался?

Жантемир Баймухамедов: Со всеми. У нас пацаны, у меня был старик любимый — мой учитель, наставник по жизни, пацан, который был старше меня на 5 лет, он не старик — он старшак. Были старики еще тренера мои по санному спорту. Я же на санки ходил в свое время и тренера у меня были наши старики с района, в сборную СССР входили. Потом они, конечно, присели на наркотики. Но это было на заре 90-ых уже. А до этого были мощные ребята, мощные старики, и старшак мой каждый день нам устраивал бойцовский клуб. Я был его учеником и был у нас еще один парень — Аскарик по кличке Темный он готовил Максата. Максат был меня на 2 года старше и у нас был спарринг каждый день практически, каждый день мы дрались. Они натравляли нас друг на друга и потешались, как мы друг друга избиваем до крови. Максат хотя на 2 года старше он чуть-чуть такой худосочный, а я тяжелее был всегда и у нас были силы практически равные. Но он был чуть сильнее, потому что он все-таки на водное поло ходил, а я на большой теннис. И мы с ним дрались. Ужас, нас расцепляли, потом как собак растягивали, а мы друг другу в волосы вцепимся и не отпускаем. У него кровь у меня, в общем, каждый день кровавые бои. И нельзя плакать, нельзя ни в коем случае,  потому что ты же каскадер. Я же тогда хотел быть каскадером, я хотел быть как Талгат Нигматулин – малыш-каратист из «Пираты ХХ века». И вот это был кумир. Мне говорят: «Ну, ты же малыш». У меня кличка была Малыш. Дрался я с этим Максатом каждый день.

КОРР: Такое бандитское детство.

Жантемир Баймухамедов: Жесткое детство. Например, они издевались над нами, ну, я не знал, я же малыш, в третьем классе, что я там понимаю? Он говорит: «Степа, ты же хочешь быть каскадером?»,  я говорю: «Да». Он: «Давай мы с тобой трюк сделаем». Сидят пацаны у подъезда, а у нас в подъезде дверь вот так вот открывается. Он говорит: «Давай ты встанешь вот здесь перед дверью, я разбегусь, ударю тебя в грудь, и ты вот так вылетишь эффектно, кувыркнешься». Я говорю: «Давай, хорошо».  И вот я стою, третьеклассник, разбегается восьмиклассник Алмазик и со всей дури как мне даст пинком в грудь. Я вылетаю башкой, все — ха-ха — и я уже плачу. Он подходит: «Что ты плачешь, что ты плачешь, ты же каскадер, вытри слезы быстро». Поэтому у нас время было достаточно жесткое и дети были жестокие. Я вспоминаю, и эта агрессия во мне до сих пор живет иной раз. Иной раз в случае чего меня клинит. Вот это оттуда все. Нас злили специально старшие, потом мы подросли, малышей тоже  воспитывали.

КОРР: Точно так же?

Жантемир Баймухамедов: Конечно, конечно. Жесткость, издевательство, все, что должен пройти настоящий пацан, чтобы быть и не сдаваться никогда.

Ханка. Чебурашка. Цой

КОРР: А сейчас с пацанами с этими общаешься? С кем-то сохранились отношения?

Жантермир Баймухамедов: Короче говоря их 99 процентов умерло всех.

КОРР: Наркотики?

Жантемир Баймухамедов: Да. 90-ый я помню, 91-ый год — это время появления ширева в Алма-Ате, ханки. Это притащили все старики. Тот же самый чемпион Казахстана, член сборной, приезжавший во двор на 5-ке новой красной, торговавший на барахолке джинсой. Спортсмены всегда были богатыми. Дело в том что им выдавалась форма Adidas. Вы знаете сколько стоили кроссовки Adidas, например, в году 87-м, в 88-м?

КОРР: Не знаю, мне же все родители в то время покупали…

Жантемир Баймухамедов: 60 рублей. 86-ой год — 60 рублей, 87-ой — 60 рублей, 89-ый — это уже 80 рублей, 90-ый там уже обесценились, уже какой-то другой порядок пошел цен. Джинсы «Rifle» снимали гоп-стоп и все такое, «Салики» («Саламандры»). Это центровские привнесли в нашу жизнь «Малахай». Ну, а мы не носили «Малахай». Это вот «аруаховские», «имамовские» — новая волна короче. А мы такие рабоче-крестьянские – нам шапка «Чебурашка». Вот как сейчас помню, пошли мы в ЦУМ с мамой купить мне шапку «Чебурашка» на зиму. Короче говоря, типа овчинка такая срезанная, в общем, не важно, такая шапка. Купили мы шапку, а на выходе из ЦУМа продают билеты на «Кино», Виктор Цой приехал. Это 88-й год. Я говорю: «Мам, купи билет, пожалуйста».  Мама покупает билет, и я пошел во Дворец Спорта. Два дня концерты по 3 концерта в день двухчасовых. Я на второй концерт пошел. Там вообще толпа народу, видимо-невидимо. Выходит ведущий и говорит: «Дорогие друзья, сейчас перед вами выступит группа «Кино». Художественный руководитель Виктор Цой». Я вот как сейчас помню точно вот эти слова. Он выходит, там народ «Вааа!», там этот барабанщик Гурьянов в плавках стоит и так уже: «Чук-тах-ти-ки-та» и тут он: «пам-пам» и все сразу узнали «Белый снег». Толпа, сколько там 5000 вместимость или 7000 человек точно там было, больше даже. Вся Абая, Космонавтов было запружено молодыми. Это было нечто.

Я в восьмом классе тогда учился, пришел  на день рождения к своей сестре, а у нее подружка играла песню «Группа крови», и я как вцепился: «Научи». Научила. А там неправильно 3 аккорда и я не выпускал гитару с тех пор. Вот так я стал музыкантом в результате. С одной песни.

70-е 80-е. Музыкальные расклады.

КОРР: То есть получается первым кумиром в музыке Цой был?

Жантемир Баймухамедов: Нет, первый кого научился играть — Цой. А кумир первый Элвис и «The Beatles» — это вот кумиры, а я до этого не снимал, вообще не пытался. Ну, как бы слушал, слушал, тащился и тащился, а вот тут Цой так реально — всего 3 аккорда. Запомню раз положение ля-ре-ми и  все. Хотя это неправильные аккорды.  Я говорю по 6 часов, по 10 часов играл на гитаре. Потом я стал дворовым музыкантом, дворовым певцом. В общем, ходил. У нас было три компании: первая компания — это мои друзья битломаны, это круг людей, из которых потом образовалась группа «The Fridays». Наша школа была очень музыкальная, у нас было очень много групп. Вторая группа — это группа поклонников советского рока – «Кино», «ДДТ», «Аквариум», «Алиса», они вот это слушали, и я для них вот это играл. И еще третья компания — это вот компания стариков, людей отсидевших для них я играл блатные песни: «На память, на память мне мама ладанку надела, Крещатик,  Крещатик я по тебе иду» и они тащились, давали мне стакан водки и говорили: «Степан, братан, на, смочи голосовые связки». Такие у нас были ребята.

КОРР: А деньги не давали?

Жантемир Баймухамедов: Да ну что вы, какие деньги? У нас денег не было. Потом пошел спирт «Рояль». Спирт «Рояль» — это супер, супер время. Потом открылась контора «Жан и его друзья» —  самая рок-н-рольная тусовка в городе. Где сейчас находится «Petroleum» там был КАЗПТИАГРОСТРОЙ вот там все эти тусовки начинались музыкальные. Каждую пятницу и субботу живые концерты рок-н-рольных команд Алма-Аты. Я кстати сейчас буду делать вместе с Жаном Кастеевым фильм, который будет называться «История казахстанского рок-н-рола». 

КОРР: А «Баспагер» клуб помнишь?

Жантемир Баймухамедов: Конечно, но это другая контора. Выходцы оттуда «Молот ведьм», потом кто же там еще, «Церберы» — там больше металлисты собирались, хардовики. И потом еще конечно же «Спорт», кафе «Спорт» легендарное. Если кто вспомнит, как же ее звали, самую великую панкушку Советского Союза вообще и Алма-Аты, то ли Дрякина то ли Дякина. Девушка лысая, оторва страшная, носила на голове платочек такой с узелками, как это мужики делают и вообще обконченый платочек такой, сама грязная. Сама играла на бас-гитаре и у нее группа называлась «Дрэкшн эрекшн». Это было супер. И вот эта Дрякина она бухала, засыпала в подвалах, короче ее где-то закрывали, над ней прикалывались, она там сутки где-то находилась в подвале и не могла вылезти. Один раз ее в туалете закрыли в «Спорте» — это был прикол. Потом эта группа «ПО-1», не помните «ПО-1»? Вот это были «Sex pistols». Я сравниваю, например российских панков там «Король и Шут» и я понимаю, что они не дотягивают, просто вообще не дотягивают до наших алматинских групп, которые были тогда. У нас в Алма-Ате мощная школа музыкальная. Дело в том, что каждый пацан должен пройти определенную стадию обучения. Начинается все с «The Beatles» во дворах. Если это центровские дворы там «The Beatles» и классика. Потом конечно «Rolling Stones», «Deep Purple», «Led Zeppelin» и «Nazareth» и так далее. Наш район на Тимирязева он рабоче-крестьянский, там рабоче-крестьянская интеллигенция жила, там преподаватели. У меня родители мама — преподаватель высшей математики, а отец он работал на оборонку в лаборатории, производил сверхпрочные металл, сталь, соединения, в общем, такие больше с химией и физикой связанные. Поэтому наш двор он слушал преимущественно «The Beatles» и Высоцкого, Новикова, блатняру какую-нибудь, которая там была. Шансончики, да, Вилли Токарев да, да. И, в общем, я это все воплотил, так сказать, всю эту музыку в своем альбоме «Шу-Чу». Я все вот это, что там было, какие направления игрались, сейчас собрал. Сейчас занимаюсь еще одним альбомом «Дворовые песни» называется. Песни, которые игрались во дворах 70-х годов, 80-х под гитару — классные песни, высшие песни.

90-е крах страны и «Пацанизма»

Жантемир Баймухамедов: Мы жили так очень-очень скромно, потому что нас мама одна тащила. А у  преподавателей там у них задержки с зарплатой, холодильник постоянно пустой. Студенты с аулов приедут, мясо привезут. Ну не может он сдать, ну тупой он. Короче, мясо к нам домой приносят, типа: «Поставьте». Я: «O’key. Все обязательно, все разведем, все поставим». Мама приходит, я говорю: «Мам, мяса нам привезли». Она: «Кто?». Я: «Вот фамилия, такой и такой». Мама: «Ой, я ему отнесу, что же это такое? Да как же так можно? Пусть он учится, пусть он сдает». Я говорю: «Нет, не отдам, мне жрать нечего, я голоден. Если он тупой, пусть он платит, я не отдам». Такое вот время было. Ходил, одевался как лох реально. Обшивался в ателье «Малыш». Мы сделали поддельный документ на 1 курсе, что я не студент, а школьник еще и вот сейчас где «Grapro» там было ателье «Малыш», там заказывали себе одежду на пошив.

КОРР: А сколько это стоило в то время?

Жантемир Баймухамедов: Дело не в том, сколько стоило, а в том, что материала не было. Вообще  прилавки были пустыми, вообще. Я вспоминаю новый год с 91-го на 92-ой, значит, нужно было купить «Советское шампанское». Единственное место, где оно продавалось — это вот заводик на Гоголя, «Бахус» ныне. И значит, условие такое: на одну бутылку шампанского ты должен сдать 5  чистых бутылок от шампанского, прям чистых вылизанных вообще донельзя, чтобы в них налили, видимо, чтоб их не мыли и сразу наливали. Ну, в общем, я насобирал 10 бутылок, хотел 2 бутылки взять, пришел туда, а там очередь, там толпа такая собралась до Ауэзова, до Байзакова — кишка народу. И, в общем, каждая машина грузовик с шампанским, которая заезжала туда или выезжала оттуда, ее просто останавливали, раскачивали. В конце-концов, я пришел домой без шампанского, не досталось мне. Хотел купить подарки пошел в ЦУМ все прилавки пустые – ноль. У меня друг там работал, подрабатывал, дал мне два китайских фонарика, вот это и были, собственно говоря, подарки. Табака нет, ничего нет, мыла нет. Кризис полнейший. Я вспоминаю в 93 году, на мое двадцатилетие пацаны подарили мне, каждый пришел со своей бутылкой водки, мама приготовила казан плова, салат какой-то, все скромно – «Invite», «Yuppi» опять-таки, и подарили мне пачку сигарет «Chesterfield». Это было очень круто, козырные сигареты. А ведь мы «Marlboro» курили на десятерых. Строго так еще куришь, самое главное, чтобы пепел не упал. Упал — все вылетаешь из круга. Такое вот время было интересное.

КОРР: В начале 90-х появились первые комки, вот это все…

Жантемир Баймухамедов: Я помню первые комки. Первый комок лично в нашем районе появился в спортивном магазине, мы тогда обалдели, как так, такие вещи импортные. Просто приходили посмотреть. «Snickers» привез парень один, его мать поехала в Москву и закупила несколько коробок на продажу на улице. Так он говорит: «Давайте попробуем». На десять частей ножом разделили, и я вот этот кусочек съел и я подумал: «Боже мой, это чудо, такого быть не может». Мне казалось, что грильяж это потолок сказочности ощущений, но когда я попробовал «Snickers» я был просто в восторге. Такой маленький сытный кусочек, вкусный, невероятно вкусный. Я никогда такого не пробовал. Яркое такое ощущение у меня осталось.

КОРР: А тогда же, как раз был разгул рэкета, никак не приходилось сталкиваться?

Жантемир Баймухамедов: Нет, потому что у нас ничего не было, нам ничего было.  

КОРР: Ну а знакомых пацанов не было, которые пошли по этому пути?

Жантемир Баймухамедов: Конечно, у нас и шарики-малики были пацаны, и первые рэкетмены были  среди наших пацанов. Да были такие, и я сейчас знаком, и тогда, с этими ребятами с нашего двора. Потом правда в 91-ом, в 92-ом пошло такое заселение иногородних, то есть, вот в этот момент начался весь этот бардак. Я думаю, что если бы наши ребята с района не подсели бы на иглу, то Алма-Ата принадлежала бы до сих пор алмаатинцам, я бы так сказал. Потому что потом столько, вот со всего Казахстана, представьте, сюда полезли, и вот тут с ними были столкновения серьезные. 

«Ерш» и спирт «Рояль»

КОРР: А ты в то время в институте учился?

Жантемир Баймухамедов: Да.

КОРР: В каком?

Жантемир Баймухамедов: В КазГУ. Истфак – спецотделение с английским уклоном. Потом в 92-ом,  когда уже после путча независимости Казахстана, я перешел на МО. Я — первый МОшник, у меня Токаев сам принимал экзамены, министр иностранных дел.

КОРР: Веселое время было в институте?

Жантемир Баймухамедов: Очень. Очень. Представьте себе, денег нет, ничего нет. С девушкой можно познакомиться просто — достаточно иметь бутылку водки и «Snickers» или «Amaretto» потом пошло, а вот на 1 курсе водка. Наши любимые пивнушечки «ББ» (Ботанический бульвар), «Казахфильм», «Былина» — там мы ершили. Трехлитровая банка, на 3 литровую банку значит бутылка водки — такое соотношение. Ну, как бы, сколько в бутылке пол-литра, да? Считай два с половиной литра пива на пол-литра водки. Нормально. И таких вот штук 5 баночек по кругу и все, первая стипендия обмыта.  И уже заходишь, едешь на такси домой вообще. Страшно бухали, если честно. Спирт «Рояль» тоже интересная такая история была. У нас во дворе жил один парень Генка, наш ровесник 73-го года, он такой из неблагополучной семьи был и, в общем, в результате остался он один в этой квартире, в однокомнатной. И что-то мы пришли, нам выпить было негде: «Гена, давай мы у тебя дома выпьем». Ну, Гена: «Давайте, только у меня жрать ничего нет». Ну какая разница, мы натащили туда воды, «Yuppi», «Invite», «Zuko». Развели вот так все и давай. Квасили, квасили спирт чистоганом, и один парень решил: «А давайте, как Никулин подожжем и вот так я его выпью». Поджег и морду себе опалил. Потом мы начали его так разливать по столу и хохотали. А он спирт 96 градусов, он сносил башню вообще жестко. А мы его пили такими стопками, 5 стопок и уже все — хорош. И потом он говорит: «Знаете, мужики мне жрать нечего, помогите мне овощной комок кинуть, а я вам покушать приготовлю». Мы: «Конечно, Гена» и мы пошли. «Я сам все сделаю – говорит — вы мне только мешки помогите дотащить». Идет такая толпа ночью, освещения нет, ничего нет, отключение света. Добираемся по Университетской вверх, а там стоял какой-то овощной, и он туда перелез, значит. Он оттуда нам мешки начал перебрасывать с луком, с картошкой, с капустой. В общем, овощная продукция. И мы тащим мешки эти, такие старые, рвутся, оттуда падает картошка, лук. В общем, нас реально можно было найти по этим следам. Мы шли по Университетской до Маркова-Тимирязева, и везде по дороге валялась картошка и лук. В общем, притащили мы эту картошку, и Гена нам приготовил такое замечательное рагу. И мы продолжили пить. А это я уже учился на 1 курсе, уже даже на 2, по-моему, уже был международником. Вот тебе международник, да.

Кое-что об Англии. Попытка эмиграции.

КОРР: А после института чем начал заниматься сразу?

Жантемир Баймухамедов: Я еще в институте на 3 курсе начал работать со старшим братом. Мы занимались добычей и продажей полудрагоценных камней казахстанских за рубеж. У нас был завод свой, все это были кредитные деньги. Когда раздали всем кредиты, потом 94 год введение тенге 93-ий, декабрь, и банкротство. Все мои братья начали уезжать в Америку, кто куда. Там пытались раскрутиться, потому что здесь был кризис. Я тоже рванул в Англию эмигрировать, в смысле закрепиться, остаться, заработать денег. Эмиграция закончилась в Ридженс-парке, на скамейке в аэропорту «Хитроу». Голодный там и так далее.

КОРР: Депортировали?

Жантемир Баймухамедов: Нет, я сам уехал. Вообще уже не мог.

КОРР: Ну а что ты там  пытался делать? То есть, как это вообще все было?

Жантемир Баймухамедов: Там девушка одна была у меня,  которая замуж за меня хотела. Очень богатая девушка. Хотела замуж выйти за меня, а я не хотел, я ее не любил. Потом приехал, решил сдаться, жениться. Многие тогда так делали. Фиктивный брак. Ну, я думал, что ладно женюсь, посмотрим, что там будет. Деньги-то есть, будешь как сыр в масле кататься в Лондоне. Машина, квартира, папа богатый, в общем все. Я приехал, а у нее уже был другой бойфренд и поэтому там облом. Она уже не хотела замуж, поэтому я был лишен дома, вот этого местожительства, потом стал скитаться по своим друзьям старым. А они сами  там перебивались с хлеба на воду. Кто где жил и там такие толпы в квартирах — всякие разные, среди таких же пытающихся эмигрировать. Тогда Англия была еще «белой», там было много белых. Потом  я начал наблюдать за Англией следующие 10 лет. В прошлом году был — ужаснулся.

КОРР: Толпа арабов?

Жантемир Баймухамедов: Да. Да. Там Лондон почернел конкретно. Там уже англичанина не найти.  Все они вымирают там в Англии, англичане эти. Они же неприспособленные вообще какие-то. Вообще средний класс просто какие-то все аморфные не борющиеся вообще никак. А мы – крысы. Все, кто из Советского Союза выезжал, кто начал пробиваться. Я говорю «крысы», потому что живучие, мы живем, то есть, если какая-то преграда — мы эту преграду обойдем. 

КОРР: Закалка советская

Жантемир Баймухамедов: А у них нет. Видимо англичанам, для того, чтобы им стать тем, кем они были, им нужно какое-то потрясение такого общенационального масштаба, чтобы они все мобилизовались, потому что они все расслабились. Я считаю, очень расслабились. Ну, в принципе, да и черт с ними, с другой стороны нам-то какое дело. Но жалко, жалко.  Мы же воспитывались на какой культуре — на «битлах», на «роллингах». А тут так получается…

КОРР: А тянуло в Алма-Ату сильно или наоборот не было желания вернуться сюда?

Жантемир Баймухамедов: Я же и вернулся, потому что понял, что дома и стены помогают. Дома-то и стены помогают.

КОРР: Ностальгия мучила?

Жантемир Баймухамедов: Жить хотелось, денег хотелось. Нормально жить хотелось, потому что я до этого прожил там год на стипендию. Так я же кайфовал. Я приехал сюда совсем другим человеком. Кожаную куртку себе купил «косуху», джинсы, блин, купил впервые в жизни, шузы на  микропористой резине. Прическу сделал рокабильную – круто. Очки купил, все навороты.  Я приехал сюда вообще супер.

КОРР: А что это тебе дало? Ты сам как думаешь, дальше здесь уже легче было?

Жантемир Баймухамедов: Конечно. Конечно. Я начал вообще рвать, рвать и метать. Я в прошлом году приехал в Англию, у меня люди уже работают на меня в Лондоне. У меня уже автомобиль там с водителем. Я еду проезжаю Ридженси парк, смотрю на это все очень так по-философски. Утром вставал в 6 утра, чтобы дойти до центра — интервью же на прием на работу. И в 6 утра встаешь, чтобы деньги на метро не тратить и пешком. Спал, если устанешь полуголодный — у Темзы спишь, а я в костюме в галстуке, меня никто никогда не трогал. Ну, бизнесмен отдыхает, в общем. Да и там, в Англии можно прилечь на траву и никто тебе слова не скажет, ну устал человек. Ну и я вот так в костюме, галстуке: «Good afternoon. My name is Zhantemir», «Hi, my name is Zhantemir. I’m from Kazakhstan. No, no. It’s not a Pakistan. It’s Kazakhstan. It’s between China and Russia, look at the map, please». Вот так приходилось объяснять, откуда ты. Они же не знают что такое Казахстан.  А в этот раз я ехал, уже все в порядке и я думал, что я все же в принципе правильно распланировал, потому что лежа на скамейке в Ридженси парке думаешь: «Так, в следующий раз сюда возвращаться у тебя должно быть, ну где-то по тем временам, как минимум 100 тысяч долларов. 100 тысяч это в пересчете на нынешние деньги где-то «лимона» 3 наверно». Вот что 100 тысяч тогда и что 100 тысяч сейчас — это две разные вещи и фунт тогда крепче был, между прочим. 

Клубная жизнь 90-х

КОРР: А музыкой когда начал заниматься?

Жантемир Баймухамедов: Ну, вот я же говорю — тогда. И потом в школе школьный ансамбль образовался. У нас наши шефы подарили нам б/у-шную аппаратуру свою, списанную дали и нам прикрепили преподавателя из музучилища, который открыл кружок. И у нас в результате образовалось там 3 или 4 группы. Вообще у нас школа очень музыкальная, очень много людей вышли оттуда и до сих пор играют. Я хочу, кстати, возобновить это дело, хочу подарить своей школе аппаратуру. Я хочу, чтобы кружки возобновились обязательно, потому что это кузница кадров первая в музыкальном плане, весь интерес оттуда. Потом уже начинаешь знакомиться с ребятами из других школ. Не хватает гитариста, например, пошел и там спрашиваешь: «Есть ребята?» и вот так дружим. Дружба такая образовывалась между пацанами.

КОРР: А как называлась первая группа, в которой ты играл?

Жантемир Баймухамедов: Моя первая группа называлась «Бриллиантовый кок» — это имеется в виду вот такой вот начес. Вот, кстати, с Джунгаром Кастеевым  мы собираемся все эти архивы поднимать. Сейчас будет очень интересный сериал такой а-ля Парфеновский – как это было. 

КОРР: А с какого периода по какой?

Жанетмир Баймухамедов: Конец 80-ых и до 97-го года, до «My town», наверное. Была в «My town»?

КОРР: Ну, когда-то была.

Жантемир Баймухамедов: Это уже отдельная история.  Новейшая история. Это уже новейшая история это уже.

КОРР: Ну, это тоже интересно, это тоже жизнь и это тоже какой-то период…

Жантемир Баймухамедов: В 96-ом году мой друг Артур Ардавичус, а мы с ним жили в одном дворе, предложил мне сделать клуб свой. Тогда был элитный один клуб ночной, мы там выступали. Вот мы начали искать помещение. Хотели в начале в нашей школе устроить, в 21-ой, в подвале, а потом нашел этот вот малый зал, значит, консерватории и там была галерея. Как она называлась? То ли «Тенгри Умай» то ли еще как-то, не помню. И, в общем, на 2 этаже была галерея, а нам дали 1 этаж. Страшное место, такое вообще заброшенное. Он подтянул меня и группу «The Fridays», вот мы тогда еще не объединились во «The Fridays», а нет, объединились они раньше — были каламбурами, потом мы объединились сделали одну. Так вот мы там все убирали, носилки таскали с мусором. Все  почистили и построили клуб.  И вот там с 96-го года мы начали там играть. И там собиралась такая тусовка, которая сейчас уже можно сказать частично управляет нашей страной, потому что вход туда был закрытым, эксклюзивным — это был настоящий клуб от своих к своим.  И поэтому там образовалась очень мощная тусовка, которая создала свою субкультуру.  Вот эта субкультура она простиралась в таких клубах как «Admiral Nelson», но не «White Hall». Потому что «White Hall» — это такой всем доступный. А в «My town» не все могли зайти. Вот в таком виде до 98-го просуществовал. А в 98-ом открыли вход для всех, кто платит. 

И вот с этого момента, можно сказать, мы получили кризис клубной системы в Алма-Ате. Клубы начали портиться и все это ушло, а раньше мы жили в этих клубах начиная с понедельника по воскресенье  каждый день в ночном клубе «My town». Нам хотелось, мы жили, я говорю, приходишь туда к часам 10 — отстроился, в 12 до 11.45 — первый блок из 7 песен,  нет не 7 песен. Где-то в половину двенадцатого начинали играть 7 песен на полчаса, потом в 12 «And I miss you» или «Мама, мА-марихуана» — это означало, что начинается дискотека. Мы быстро собираем барабаны, бежим  в «White Hall», там все устанавливаем и даем один блок. Потом там 7 песен отпели, берем барабаны бежим в «Admiral Nelson» — там один блок. Потом возвращаемся обратно в «White Hall» делаем 2 блок, собираем барабаны и бежим в «My town», там доделываем 2 и 3 блок. 3 блок был где-то в районе 6 утра. За это время мы могли заработать за это все дело по 100 долларов на брата, выступая в таком режиме. И эти все деньги спустить в «My town», потому что оставаясь там на 2-3 блок, естественно, мы там находили девчонок клевых, классных, самых лучших и мы покупали виски, а потом утром мы ехали в «Rakhat Palace» на завтрак, потом на такси их провожали домой, и потом пешком я возвращался домой, потому что без денег. Чем питались? Водкой, виски, водкой и китайской лапшой, поэтому я был очень худым.

От «Медео» до «Мальборо»

Жантемир Баймухамедов: Так же и сигареты «Marlboro», например, вообще. А мы то курили «Медео» в основном. Как бы «Медео» закончился, потом курили «Казахстанские», «Дюбек», «Полет» и «Астра» без фильтра. Курили «Космос», по талонам начали выдавать 10 пачек на человека в семье. Нас трое — соответственно 30 пачек.  И вот я начал курить сигареты свои, я с «Космоса» начал. Потом «Космос» пропали, и все они стали цыганские, цыганского производства. Это вообще ужас, а не сигареты. Потом начали заходить сюда «Magna», потом всякие подделки «Marlboro», тоже как-то называется, тоже этикетка красно-белая  с черными буквами. «Kenton», не «Kent», а «Kenton». До этого еще у меня одноклассница моя хиппушка, а у нас сигарет нет, мы вообще махорку курили в газеты заворачивали, и тут она появляется и сигареты у нее «Ростов-на-Дону», где-то выцепила пачку. Курить невозможно, потому что свинец заливается прямо на язык. Они такие ужасные, термоядерные, гадкие. И она что делает, у нее шпилька такая булавка была,  открывает тюбик с парфюмом «Красная Москва» что ли, такой советский, туда тыкает потом фильтр, и куришь, получается привкус такой типа ароматизированные, с ментолом. А вот еще прикол: фильтр вытаскиваешь, вставляешь таблетку димедрола и фильтр обратно засовываешь и вот димедрол, вы не пробовали? Он именно. А не димедрол, что у нас под язык кладут? Валидол он же у нас на мяте, на мятной основе. Вот валидол вытаскиваешь фильтр, таблетку обратно вот с ментолом сигареты, ментоловые получались, кайфные. Ну и потом постепенно сигаретами начали заполняться, там пошли уже какие-то «Monte-Carlo», еще какие-то «Real-Madrid», есть же команда? Вот такие сигареты клубные как бы.  

КОРР: Я из того времени помню только женский «Pall Mall» коричневый…

Жантемир Баймухамедов: «Pall Mall» — это потом. Потом «Pall Mall», «Camel» — это фирма пришла. В начале было дерьмо страшное, но мы обожали его и мы удивлялись, как сигареты быстро скуривается. «Magna» — две затяжки и все ее нет. 

«На Каморе»

Жантемир Баймухамедов: Ходили еще в «Ласкаво запрошуемо» на Мира-Шевченко, там гриль. Гриль и водка – супер.

КОРР: А какие еще места такие были? 

Жантемир Баймухамедов: Дело в том, что все ребята ходили в «Театралку»,  ну все типичные вот эти места. Но видите, у нас-то денег не было. Центровские — у них родители побогаче были, а мы никуда не ходили. Мы сделали подвал в 90-м году, мы сделали себе каморку. И у нас был электрик,  пацан очень смекалистый, он туда провел нам и телефон, и телевизор, и сигнализацию. У нас там была и музыкальная аппаратура и  к нам приходили все люди. Первый ночной клуб модно сказать в Алма-Ате. Таких клубов было много. «О, пойдем туда на подвальчик к пацанам». У нас там и девчонки были, и пацаны, музыка, первый секс — все это там было.

КОРР: Как это называлось тогда, «на каморе посидеть», да?

Жантемир Баймухамедов: Да, на каморе. Камора. Пойдемте к пацанам на камору и в каморе. В подвальчике там все – проигрыватель, пластинки, магнитофон. Два раза нас кидали — обворовывали. Потом повадились к нам наркоманы наши товарищи старшие. И мы не могли их оттуда выпроводить. Они нас запаривали, доставали нас своими «поварешками» блин, со своим ангидридом  вонючим, кислым. «Есть кислый? давай сварим». Сварят потом грузанутся: «Ну что, пацаны, сыграйте что-нибудь?» и завис. И нам это «гонево» так надоело, и один раз я решил их проучить, напугать. Как только зашли к нам наркоманы, я стою с одним пацаном и говорю: «Ну ладно,  я домой ухожу, все пока». Вышел, подождал, потом захожу обратно, спускаюсь туда и мы вдвоем с пацаном изменили голоса и такие нагло: «Открывайте, милиция! Ну-ка быстро открывайте двери».   Эти потом рассказывают пацаны, что с этими происходило – их перестало кумарить, и один говорит: «Может откроем?», другой: «Ты дурак? Сиди». Они начали метаться, бегать. Мы: «Открывайте быстро!». В решетку долблю, потом я взял пистолет газовый, холостой патрон зарядил девятый калибр и туда «Бах!». Потом мы оттуда быстро свалили, забежали на крышу соседнего дома и с чердака смотрим. А с чердака как раз обзор на этот уголочек  дома старого, где подвальчик с торца здания и мы смотрим, через некоторое время оттуда все как тараканы разбежались, и больше они туда никогда не ходили. Пацаны рассказывают, что там с ними происходило, они так перепугались. Тогда же за это дело срок давали. Конкретно. Тебя поймают с палкой, так называемой, и все. Потом их начали сажать, наших ребят, вот этих всех наркоманов. Сажали, кто-то умер от этого передозняка, в общем, страшное дело, страшное. 

Теле-, радио-, шоу- страсти

КОРР: Ты же одно время на телеке был, да?

Жантемир Баймухамедов: В 96-ом году Рустем Абдрашев пригласил меня вести рубрику в программе «Hi-Fi фронт» рубрику «Хи-хи Hi-Fi» и я прикалывался. Потом Рустем Абдрашев перестал заниматься «Hi-Fi», и я взял так сказать все под свое управление. И надо сказать, что довел его до очень нормального состояния. Передача была полуночной. А когда мы приезжали в другой город мы запросто собирали стадион, запросто. Работали на кассу, так сказать, я брал там каких-нибудь ди-джеев, артистов и все — вперед на гастроли. 

КОРР: А почему все это закончилось?

Жантемир Баймухамедов: А меня потом начали выгонять, мочить. Мочить меня начали, шибко свободолюбивая программа была. Шибко такая хулиганистая, отвязанная, свободная. Да и я в общем-то тоже хотел сделать как-то все посвободнее, вообще откровенное ток-шоу свое организовал. Рерих меня поддержал, кстати, Владимир Ахмадьянович, он сказал: «Жантемир, сделайте свое шоу, ток-шоу на молодежные темы». Я говорю: «С удовольствием». И вот я начал свою тему. Первый секс, девственность — такие темы, интересные. А там хотели по-другому. Типа: «Да что ты такое тут говоришь вообще?» и потом вообще начали закрывать. КТК. С КТК уволили, потом с НТК уволили. Короче откуда меня не увольняли так это с 31 канала. Вот этот канал он всегда был такой: «Ну сделайте что-нибудь. Сделайте. Ты хочешь что-нибудь сделать?». Я: «Да, хочу» — «А сколько ты денег принесешь?». Вот там плати и делай, что хочешь — мне это нравится. Мне это нравится — плати и делай что хочешь. Это классно. Найди спонсора и делай любую передачу. Вот это подход, я считаю. Чем ты делаешь что-то, тратишь свои деньги. Я, например, на Хабаре 3 года зарплату не получал. Я работал просто на интерес, на имидж, но зато, зато было интересно. Свои деньги вкладываешь, студию строишь сам. А денег-то итак немного там, на 100 баксов что-нибудь — ерунда же это. Поэтому мне нравилось, когда мне давали свободу.

Потом вообще Жегалтаев подтянул меня на радио NS на 100 долларов в месяц. Потом мы начали по штуке приносить в месяц на радиостанцию, даже больше и себе зарабатывать. Спонсоров себе нарыли, потом на 31 радио я ушел, потом «Limousine Club» открыл, потом банкеты начались. В общем,  по 20 часов в сутки я работал. И уже начал так солидно более или менее зарабатывать. Спасибо тем, кто меня увольнял с телевидения, потому что если бы меня не уволили, я бы сидел, трясся за это место. Дело в том, что раньше было так: нет эфира — нет заказа на банкет или нет работы в клубе. Ты можешь быть хорошим в клубе шоуменом, ведущим, но заказов нет. Я захожу в «Tequila Sunrise» и мне этот арт-директор говорит, Денис: «Короче, я тебя видел ты вообще-то лучше, чем Жегалтаев. Жегалтаев просит 25 долларов за вечер, ты  просишь 50, но у тебя шоу интереснее. Поэтому я, наверное, возьму тебя, но ты 10 долларов будешь мне платить с каждого выступления». Я: «Да, конечно, с удовольствием, возьми меня, пожалуйста». Потому что у меня уже ребенок родился, мне надо было кормить семью, и это было жесть.

Бизнес «F…YOU»

КОРР: А у тебя же жена дизайнер, да? Ты знаешь что-то об этой части жизни в Алма-Ате, то есть, кутюр и все дела…

Жантемир Баймухамедов: Конечно, знаю, если моя жена в этом бизнесе, конечно знаю. Я же сам. Мы же начинали строить бизнес. Вообще жили мы ужасно к тому времени, там чуть ли не развелись из-за бытовухи, потому что денег нет. Начались там скандалы. И я сказал: «Слушай, короче надо работать на себя, все хватит». Продали квартиру за 5000, за 6000 купили. А еще заняли деньги 5000, купили за 9000 квартиру трехкомнатную на Тимирязева-Университетская и станки. Там сделали цех, наняли трех швей, а сами квартиру снимали и пошли, пошли работать. Сейчас у нас цех там уже 30 станков и 30 рабочих — раскрутились. 

КОРР: А сложно было первое время одежду продавать, ну вот в том плане, что у нас люди такие им хочется все откуда-то привезенное?

Жантемир Баймухамедов: Да мы же на заказ шьем. Потом я нашел клиентов на промо-форму, вот все, что вы видели от «Старого мельника» до любого там «Филипп Морис» до вино-водочного — это все моя жена сделала промо-форму. Кого бы то ни было в этом городе.

КОРР: А, по-моему, она как-то в Kazakhstan Fashion Week участвовала…

Жантемир Баймухамедов: Нет, у нас собственная был презентация лейбла «F…You» — это значит Fuck You. Вот кстати, одежда от нее, вот смотрите. 

КОРР: Я вот про эту одежду и хотела спросить.

Жантемир Баймухамедов: Вот это «F…YOU». Вот смотрите, что это? Это Fuck you. А почему? Потому что она тогда работала на китайцев, на подпольной фабрике и 150 долларов в месяц получала и я получал 200 долларов как ведущий в месяц. Потом ситуация показала, что на эти деньги жить невозможно и мы сказали: «Да пошли вы все. В конце-концов Fuck them all. Идите все на хер со своими зарплатами, мы сами себе все сделаем». И вот это девиз. Это наш пожизненный девиз с женой. Мы всех нахер посылаем. Короче мы не боимся трудностей.

«Жантик-Шоу»

КОРР: Ну, давай еще про «Жантик Бэнд» расскажи.

Жантемир Баймухамедов: Короче в 98-ом я ушел из группы «The Fridays» там у нас возникли разногласия серьезные и конфликт. Два года я, наверное, был без группы. В 2000-ом группа такая была узбекская, из Узбекистана «Big One». Она и сейчас есть, но там только один остался «Big One». И вот я с ними начал работать, а вот этот Дима он сразу отвалил со своим «Big One» и там было 5 мужиков нас 4 мужика. Здоровые мужики, тогда я уже растолстел на 40 кг, поправился — хлеба много ел, чтобы наесться. Я потом был такой толстый. «Мужики» назвали нашу группу «The Men» — во множественном числе мужики. Вот начали работать. Потом у меня тоже с ними произошел конфликт ментальный — не понимали друг друга, ментальность у нас разная — у Ташкента и Алма-Аты. Ну и вот все эта развалилась. Потом я собрал четырех алмаатинцев из старых волков и постепенно потом прибавил дудки, три дудки и нас стало восемь. Потом еще, потом еще, сейчас 50 человек. Я купил студию свою уже аудио, видео, сейчас в моей организации «Жантик-шоу» работает 50 человек.

КОРР: Серьезно так, чуть ли не госоркестр…

Жантемир Баймухамедов: Да мы круче, чем госоркестр, потому что люди зарабатывают в месяц очень неплохие деньги, кстати сказать.

Брат Бората

КОРР: А что за история с Боратом была?

Жантемир Баймухамедов: А ее все знают. Она еще не закончена эта история с Боратом. Она еще будет продолжаться. И вы об этом услышите.

КОРР: Ну, подробности…

Жантемир Баймухамедов: За месяц до премьеры приехала сюда журналистка из газеты «Independent» к Рериху. Она говорит: «Я хотела бы знать мнение какого-нибудь комика или шоумена». Он сказал: «Идите, спросите у Жантика по поводу Бората». И она спросила, что я думаю по поводу Бората, а я сказал, что я его брат родной и она говорит: «Вы приедете на презентацию?», я говорю: «Да, с его матерью и дядей». Вот мы приехали через месяц, там нас уже все ждали. Уже все были предупреждены, потому что она опубликовала это в газете, потом мне начали перед приездом звонить какие-то BBC и навороченные вообще агентства, брали интервью. В общем, к моменту приезда там все знали и были готовы. Я буквально на 5 минут застрявший в пробке, дело в том, что мы блин должны были менять деньги по «Western Union», мне прислали деньги, потому что у меня закончились. Я платил PR-менеджеру 5000 тысяч долларов в день, там такой PR-менеджер, чтобы он собирал там прессуху из таблоидных изданий. Пока деньги там быстро получил, потому что рассчитываться надо, а я например послезавтра улетаю. А у меня сейчас 6 часов и офис этот закрывается, пока деньги быстро поменяли, в машину и на 5 минут мы опоздали. Выходим на эту ковровую дорожку, там все: «О, это Жантик идет». Знают, что сейчас провокация будет какая-то, а Бората нет, Саши этого. Он уже в кинотеатр зашел. Мы подходим к кинотеатру, и этот начальник службы безопасности говорит: «Так, стойте. Вы куда?». А мы: «Я к Борату, я его брат». Он такой: «Я знаю, кто ты такой, ну-ка пойдемте со мной быстро».

И, в общем, нас взяли, вывели за пределы этих турникетов, там толпа, сразу набежали журналисты: «Что вы хотите? Вы хотите убить его, что вы хотите с ним сделать, зачем вы приехали?».  Ну и я начал отвечать на эти вопросы. Потом на следующий день собрали прессуху. Ко мне приехали «Sun», «The Times», «Independent», «Daily Mirror» и другие издания. И я им давал интервью такое артистичное, можно сказать, в образе. У нас был Даулет, вы его знаете, вот этот здоровяк в казахской национальной одежде. Из «Кочевников» взяли. «А что вы скучаете? Зачем приехали?». Я: «Да я вот привезли ему кое-что, он забыл и мы хотим ему напомнить о родине». Достал банку там два бараньих яйца в воде плавают: «Это яйца Бората, вот этот парень делал ему обрезание в свое время. Это дядя его. Ну и по пьянке отрезал случайно яйца». Те: «Ааа, это так интересно, это так замечательно». Я вытащил яйцо: «Попробуйте, оно еще свежее». Они: «Вы бы его еще себе в рот засунули». Я: «Да не вопрос – на!». Они: «Ой, бля, сумасшедший. Он crazy». В общем, расписали это, все нашумели. Я сказал: «Через год я вам тут свой фильм презентую». Затянулось, денег нет. Мы сейчас снимаем, банкеты проводим  потихонечку, шаг за шагом. Это просто стало делом моей жизни, этот фильм, этот ответ Борату.

КОРР: А все-таки срок есть, когда планируешь все это?

Жантемир Баймухамедов: Вы знаете, в кино никогда не загадывают, да же, Анатолий? В кино не принято так говорить: «Когда вы сделаете?», не надо об этом говорить. Кино делается, так как оно началось — вот разбили блюдце перед первым кадром и все, с этого момента ты можешь в тостах пить о чем угодно, за что угодно, но не за, правда же? Да. Вот знающий человек, вот он снял 70% фильма. Я хотел сказать, что там столько ляпов — это ужас, там одна камера снимает и вдруг залезает либо микрофон какой-нибудь, либо оператор невзначай вдруг подойдет, начинает снимать. Ну, это ничего страшного. Все это эксперимент большой, мы никогда не снимали кино, но надо снять.

КОРР: А помнишь, у тебя на «Credit Story» в шоу идея была покорить Лондон или что-то такое, как по поводу этих планов?

Жантемир Баймухамедов: Вот оно, что касается этой части. А еще есть музыкальная часть, там мы тоже работаем. Работаем, работаем над этим.

Алма-Ата — это все!

КОРР: Что для тебя Алма-Ата?

Жантемир Баймухамедов: Все. Это все. Алма-Ата — это моя лаборатория, моего творчества. Город моей души. Это мой город. Мой город. Я такой гражданин своего города. Житель своего города уже в четвертом поколении, асфальтный. Очень горжусь этим.

Тася РЕЙВ


Комментарии

Один комментарий на ««Жантемир Баймухамедов. «Жесткое» детство.»»

Добавить комментарий для Robertrar Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *