КОРР: Давай начнем с того, когда ты родился, в каком городе вырос…

Жантемир Баймухамедов: Родился я в 1973 году 30 января. Вырос я в доме №163 по улице Космонавтов, это угол Тимирязева, что напротив физкультурных общежитий. В моем доме была аптека.

КОРР: Как район назывался?

Жантемир Баймухамедов: Район безымянный. Дело в том, что район окружали такие известные районы как «Коктем», «Параноид», «Шанхай», «Бухенвальд» — это квадратик был, маленький квадратик. У нас были нейтральные воды. Дело в том, что наш район дружил со всеми районами соседними, никогда ни с кем в конфликт не вступал, потому что у нас была мощная защита — это физкультурники. Два физкультурных общежития. Одно по Космонавтов, другое по Тимирязева — это была очень мощная сила, я вам скажу.

КОРР: А с пацанами как двигались? То есть были какие-то драки, тусовки?

Жантемир Баймухамедов: Конечно, конечно. Все это было. Все это было, ведь 21-ая школа она стояла на Тимирязева. То есть, представьте себе, 34-го года постройки, школа старинная. Спортзала не было, физкультура на улице проходила, туалеты на улице, как в деревне. В общем, приколом в детстве было затопить школу дерьмом. Знаете, как мы делали, мы брали дрожжи  и бросали туда в этот туалет. Так вот представьте себе, а туалет как раз находился на возвышенности, и вот это все всплывало туда, ну это было интересно. Яйца там между батареями закладывали, чтобы оно протухало и воняло потом. 

КОРР: А преподаватели как реагировали? Выговор?

Жантемир Баймухамедов: Какой выговор? Никто никогда не знал, кто этим занимается. Это же разведка, понимаешь. Это же, мы же воспитаны на каких фильмах, сами знаете.

КОРР: А типа по лицу не видно кто хулиган в школе?

Жантемир Баймухамедов: Известно, кто хулиган в школе. Их много. Их примерно процентов 80 всех пацанов. Представьте, всегда к нам ходили «горногигантовские», учились у нас, «коктемовские», «параноидовские», «шанхаевские», так что замес был такой капитальный, я бы сказал.

КОРР: Историю какую-то очень яркую можешь вспомнить, именно из школьной жизни, что-то особенное?

Жантемир Баймухамедов: Это вот так просто не расскажешь. Это сутки или двое надо, чтобы рассказать об этом времени. Дело в том, что я был очень клевым щеглом. Ведь у нас же было деление: щеглы, старшики, старики — очень четкая иерархия, очень четкое подчинение. Так вот, я был таким щеглом грамотным, у меня все друзья как минимум были на 5 лет меня старше.  Я для них, для этих пацанов был готов сделать все, что они захотят, все, что им угодно лишь бы они брали меня с собой. Мне с ними в 100 раз было интереснее. Представляете, вот мы идем, например, я в первом классе, ну первый, второй, третий класс, а ребята там где-то в восьмом, седьмом. И идем мы вниз по Космонавтов, а у меня сумка, большая сумка, два пацана-стрелка самых мощных с рогатками идут и шмаляют голубей. Голубей, воробьев и я собираю, подбегаю маленький. Потом мы подходим к церкви Никольской, их там очень много и они берут прямо оттуда — в эту кучу голубей. Раз там несколько голубей уже затрепыхались. Нам: «Что вы делаете?». Я бегу такой щегол, голубей насобираем, потом на крыше у нас начинаем жарить их на костре. Жарим. А у нас парень еще один, царство ему небесное, вообще очень много ребят ушло, он учился в кулинарном техникуме и он говорит: «Сегодня я вам приготовлю утку по-французски». А вместо утки, как вы понимаете, использовались голуби, голуби и воробьи. Он нарезал картошечку, лучок и все это в хорошей такой, типа «Чудо-печке» — такая кастрюля у него спускает пар, скороварка такая.  В общем, быстро он приготовил такую еду вкусную. Ребята старшие взяли пива «Жигулевского», курят, кушают, я —  лимонадику. Мне пацаны старшие запрещали курить, они заботились обо мне. Не дай бог в школе кто меня тронет, не дай бог, у меня такая крыша была мощная. От четвертого до восьмого класса все были за меня, и я школе тоже как бы был лидером. У меня такая поддержка была мощная, и сам я руководил и дрался, то есть, таким был нормальным пацаном, в общем.

КОРР: С кем дрался?

Жантемир Баймухамедов: Со всеми. У нас пацаны, у меня был старик любимый — мой учитель, наставник по жизни, пацан, который был старше меня на 5 лет, он не старик — он старшак. Были старики еще тренера мои по санному спорту. Я же на санки ходил в свое время и тренера у меня были наши старики с района, в сборную СССР входили. Потом они, конечно, присели на наркотики. Но это было на заре 90-ых уже. А до этого были мощные ребята, мощные старики, и старшак мой каждый день нам устраивал бойцовский клуб. Я был его учеником и был у нас еще один парень — Аскарик по кличке Темный он готовил Максата. Максат был меня на 2 года старше и у нас был спарринг каждый день практически, каждый день мы дрались. Они натравляли нас друг на друга и потешались, как мы друг друга избиваем до крови. Максат хотя на 2 года старше он чуть-чуть такой худосочный, а я тяжелее был всегда и у нас были силы практически равные. Но он был чуть сильнее, потому что он все-таки на водное поло ходил, а я на большой теннис. И мы с ним дрались. Ужас, нас расцепляли, потом как собак растягивали, а мы друг другу в волосы вцепимся и не отпускаем. У него кровь у меня, в общем, каждый день кровавые бои. И нельзя плакать, нельзя ни в коем случае,  потому что ты же каскадер. Я же тогда хотел быть каскадером, я хотел быть как Талгат Нигматулин – малыш-каратист из «Пираты ХХ века». И вот это был кумир. Мне говорят: «Ну, ты же малыш». У меня кличка была Малыш. Дрался я с этим Максатом каждый день.

КОРР: Такое бандитское детство.

Жантемир Баймухамедов: Жесткое детство. Например, они издевались над нами, ну, я не знал, я же малыш, в третьем классе, что я там понимаю? Он говорит: «Степа, ты же хочешь быть каскадером?»,  я говорю: «Да». Он: «Давай мы с тобой трюк сделаем». Сидят пацаны у подъезда, а у нас в подъезде дверь вот так вот открывается. Он говорит: «Давай ты встанешь вот здесь перед дверью, я разбегусь, ударю тебя в грудь, и ты вот так вылетишь эффектно, кувыркнешься». Я говорю: «Давай, хорошо».  И вот я стою, третьеклассник, разбегается восьмиклассник Алмазик и со всей дури как мне даст пинком в грудь. Я вылетаю башкой, все — ха-ха — и я уже плачу. Он подходит: «Что ты плачешь, что ты плачешь, ты же каскадер, вытри слезы быстро». Поэтому у нас время было достаточно жесткое и дети были жестокие. Я вспоминаю, и эта агрессия во мне до сих пор живет иной раз. Иной раз в случае чего меня клинит. Вот это оттуда все. Нас злили специально старшие, потом мы подросли, малышей тоже  воспитывали.

КОРР: Точно так же?

Жантемир Баймухамедов: Конечно, конечно. Жесткость, издевательство, все, что должен пройти настоящий пацан, чтобы быть и не сдаваться никогда.

Ханка. Чебурашка. Цой

КОРР: А сейчас с пацанами с этими общаешься? С кем-то сохранились отношения?

Жантермир Баймухамедов: Короче говоря их 99 процентов умерло всех.

КОРР: Наркотики?

Жантемир Баймухамедов: Да. 90-ый я помню, 91-ый год — это время появления ширева в Алма-Ате, ханки. Это притащили все старики. Тот же самый чемпион Казахстана, член сборной, приезжавший во двор на 5-ке новой красной, торговавший на барахолке джинсой. Спортсмены всегда были богатыми. Дело в том что им выдавалась форма Adidas. Вы знаете сколько стоили кроссовки Adidas, например, в году 87-м, в 88-м?

КОРР: Не знаю, мне же все родители в то время покупали…

Жантемир Баймухамедов: 60 рублей. 86-ой год — 60 рублей, 87-ой — 60 рублей, 89-ый — это уже 80 рублей, 90-ый там уже обесценились, уже какой-то другой порядок пошел цен. Джинсы «Rifle» снимали гоп-стоп и все такое, «Салики» («Саламандры»). Это центровские привнесли в нашу жизнь «Малахай». Ну, а мы не носили «Малахай». Это вот «аруаховские», «имамовские» — новая волна короче. А мы такие рабоче-крестьянские – нам шапка «Чебурашка». Вот как сейчас помню, пошли мы в ЦУМ с мамой купить мне шапку «Чебурашка» на зиму. Короче говоря, типа овчинка такая срезанная, в общем, не важно, такая шапка. Купили мы шапку, а на выходе из ЦУМа продают билеты на «Кино», Виктор Цой приехал. Это 88-й год. Я говорю: «Мам, купи билет, пожалуйста».  Мама покупает билет, и я пошел во Дворец Спорта. Два дня концерты по 3 концерта в день двухчасовых. Я на второй концерт пошел. Там вообще толпа народу, видимо-невидимо. Выходит ведущий и говорит: «Дорогие друзья, сейчас перед вами выступит группа «Кино». Художественный руководитель Виктор Цой». Я вот как сейчас помню точно вот эти слова. Он выходит, там народ «Вааа!», там этот барабанщик Гурьянов в плавках стоит и так уже: «Чук-тах-ти-ки-та» и тут он: «пам-пам» и все сразу узнали «Белый снег». Толпа, сколько там 5000 вместимость или 7000 человек точно там было, больше даже. Вся Абая, Космонавтов было запружено молодыми. Это было нечто.

Я в восьмом классе тогда учился, пришел  на день рождения к своей сестре, а у нее подружка играла песню «Группа крови», и я как вцепился: «Научи». Научила. А там неправильно 3 аккорда и я не выпускал гитару с тех пор. Вот так я стал музыкантом в результате. С одной песни.

70-е 80-е. Музыкальные расклады.

КОРР: То есть получается первым кумиром в музыке Цой был?

Жантемир Баймухамедов: Нет, первый кого научился играть — Цой. А кумир первый Элвис и «The Beatles» — это вот кумиры, а я до этого не снимал, вообще не пытался. Ну, как бы слушал, слушал, тащился и тащился, а вот тут Цой так реально — всего 3 аккорда. Запомню раз положение ля-ре-ми и  все. Хотя это неправильные аккорды.  Я говорю по 6 часов, по 10 часов играл на гитаре. Потом я стал дворовым музыкантом, дворовым певцом. В общем, ходил. У нас было три компании: первая компания — это мои друзья битломаны, это круг людей, из которых потом образовалась группа «The Fridays». Наша школа была очень музыкальная, у нас было очень много групп. Вторая группа — это группа поклонников советского рока – «Кино», «ДДТ», «Аквариум», «Алиса», они вот это слушали, и я для них вот это играл. И еще третья компания — это вот компания стариков, людей отсидевших для них я играл блатные песни: «На память, на память мне мама ладанку надела, Крещатик,  Крещатик я по тебе иду» и они тащились, давали мне стакан водки и говорили: «Степан, братан, на, смочи голосовые связки». Такие у нас были ребята.

КОРР: А деньги не давали?

Жантемир Баймухамедов: Да ну что вы, какие деньги? У нас денег не было. Потом пошел спирт «Рояль». Спирт «Рояль» — это супер, супер время. Потом открылась контора «Жан и его друзья» —  самая рок-н-рольная тусовка в городе. Где сейчас находится «Petroleum» там был КАЗПТИАГРОСТРОЙ вот там все эти тусовки начинались музыкальные. Каждую пятницу и субботу живые концерты рок-н-рольных команд Алма-Аты. Я кстати сейчас буду делать вместе с Жаном Кастеевым фильм, который будет называться «История казахстанского рок-н-рола». 

КОРР: А «Баспагер» клуб помнишь?

Жантемир Баймухамедов: Конечно, но это другая контора. Выходцы оттуда «Молот ведьм», потом кто же там еще, «Церберы» — там больше металлисты собирались, хардовики. И потом еще конечно же «Спорт», кафе «Спорт» легендарное. Если кто вспомнит, как же ее звали, самую великую панкушку Советского Союза вообще и Алма-Аты, то ли Дрякина то ли Дякина. Девушка лысая, оторва страшная, носила на голове платочек такой с узелками, как это мужики делают и вообще обконченый платочек такой, сама грязная. Сама играла на бас-гитаре и у нее группа называлась «Дрэкшн эрекшн». Это было супер. И вот эта Дрякина она бухала, засыпала в подвалах, короче ее где-то закрывали, над ней прикалывались, она там сутки где-то находилась в подвале и не могла вылезти. Один раз ее в туалете закрыли в «Спорте» — это был прикол. Потом эта группа «ПО-1», не помните «ПО-1»? Вот это были «Sex pistols». Я сравниваю, например российских панков там «Король и Шут» и я понимаю, что они не дотягивают, просто вообще не дотягивают до наших алматинских групп, которые были тогда. У нас в Алма-Ате мощная школа музыкальная. Дело в том, что каждый пацан должен пройти определенную стадию обучения. Начинается все с «The Beatles» во дворах. Если это центровские дворы там «The Beatles» и классика. Потом конечно «Rolling Stones», «Deep Purple», «Led Zeppelin» и «Nazareth» и так далее. Наш район на Тимирязева он рабоче-крестьянский, там рабоче-крестьянская интеллигенция жила, там преподаватели. У меня родители мама — преподаватель высшей математики, а отец он работал на оборонку в лаборатории, производил сверхпрочные металл, сталь, соединения, в общем, такие больше с химией и физикой связанные. Поэтому наш двор он слушал преимущественно «The Beatles» и Высоцкого, Новикова, блатняру какую-нибудь, которая там была. Шансончики, да, Вилли Токарев да, да. И, в общем, я это все воплотил, так сказать, всю эту музыку в своем альбоме «Шу-Чу». Я все вот это, что там было, какие направления игрались, сейчас собрал. Сейчас занимаюсь еще одним альбомом «Дворовые песни» называется. Песни, которые игрались во дворах 70-х годов, 80-х под гитару — классные песни, высшие песни.

90-е крах страны и «Пацанизма»

Жантемир Баймухамедов: Мы жили так очень-очень скромно, потому что нас мама одна тащила. А у  преподавателей там у них задержки с зарплатой, холодильник постоянно пустой. Студенты с аулов приедут, мясо привезут. Ну не может он сдать, ну тупой он. Короче, мясо к нам домой приносят, типа: «Поставьте». Я: «O’key. Все обязательно, все разведем, все поставим». Мама приходит, я говорю: «Мам, мяса нам привезли». Она: «Кто?». Я: «Вот фамилия, такой и такой». Мама: «Ой, я ему отнесу, что же это такое? Да как же так можно? Пусть он учится, пусть он сдает». Я говорю: «Нет, не отдам, мне жрать нечего, я голоден. Если он тупой, пусть он платит, я не отдам». Такое вот время было. Ходил, одевался как лох реально. Обшивался в ателье «Малыш». Мы сделали поддельный документ на 1 курсе, что я не студент, а школьник еще и вот сейчас где «Grapro» там было ателье «Малыш», там заказывали себе одежду на пошив.

КОРР: А сколько это стоило в то время?

Жантемир Баймухамедов: Дело не в том, сколько стоило, а в том, что материала не было. Вообще  прилавки были пустыми, вообще. Я вспоминаю новый год с 91-го на 92-ой, значит, нужно было купить «Советское шампанское». Единственное место, где оно продавалось — это вот заводик на Гоголя, «Бахус» ныне. И значит, условие такое: на одну бутылку шампанского ты должен сдать 5  чистых бутылок от шампанского, прям чистых вылизанных вообще донельзя, чтобы в них налили, видимо, чтоб их не мыли и сразу наливали. Ну, в общем, я насобирал 10 бутылок, хотел 2 бутылки взять, пришел туда, а там очередь, там толпа такая собралась до Ауэзова, до Байзакова — кишка народу. И, в общем, каждая машина грузовик с шампанским, которая заезжала туда или выезжала оттуда, ее просто останавливали, раскачивали. В конце-концов, я пришел домой без шампанского, не досталось мне. Хотел купить подарки пошел в ЦУМ все прилавки пустые – ноль. У меня друг там работал, подрабатывал, дал мне два китайских фонарика, вот это и были, собственно говоря, подарки. Табака нет, ничего нет, мыла нет. Кризис полнейший. Я вспоминаю в 93 году, на мое двадцатилетие пацаны подарили мне, каждый пришел со своей бутылкой водки, мама приготовила казан плова, салат какой-то, все скромно – «Invite», «Yuppi» опять-таки, и подарили мне пачку сигарет «Chesterfield». Это было очень круто, козырные сигареты. А ведь мы «Marlboro» курили на десятерых. Строго так еще куришь, самое главное, чтобы пепел не упал. Упал — все вылетаешь из круга. Такое вот время было интересное.

КОРР: В начале 90-х появились первые комки, вот это все…

Жантемир Баймухамедов: Я помню первые комки. Первый комок лично в нашем районе появился в спортивном магазине, мы тогда обалдели, как так, такие вещи импортные. Просто приходили посмотреть. «Snickers» привез парень один, его мать поехала в Москву и закупила несколько коробок на продажу на улице. Так он говорит: «Давайте попробуем». На десять частей ножом разделили, и я вот этот кусочек съел и я подумал: «Боже мой, это чудо, такого быть не может». Мне казалось, что грильяж это потолок сказочности ощущений, но когда я попробовал «Snickers» я был просто в восторге. Такой маленький сытный кусочек, вкусный, невероятно вкусный. Я никогда такого не пробовал. Яркое такое ощущение у меня осталось.

КОРР: А тогда же, как раз был разгул рэкета, никак не приходилось сталкиваться?

Жантемир Баймухамедов: Нет, потому что у нас ничего не было, нам ничего было.  

КОРР: Ну а знакомых пацанов не было, которые пошли по этому пути?

Жантемир Баймухамедов: Конечно, у нас и шарики-малики были пацаны, и первые рэкетмены были  среди наших пацанов. Да были такие, и я сейчас знаком, и тогда, с этими ребятами с нашего двора. Потом правда в 91-ом, в 92-ом пошло такое заселение иногородних, то есть, вот в этот момент начался весь этот бардак. Я думаю, что если бы наши ребята с района не подсели бы на иглу, то Алма-Ата принадлежала бы до сих пор алмаатинцам, я бы так сказал. Потому что потом столько, вот со всего Казахстана, представьте, сюда полезли, и вот тут с ними были столкновения серьезные. 

«Ерш» и спирт «Рояль»

КОРР: А ты в то время в институте учился?

Жантемир Баймухамедов: Да.

КОРР: В каком?

Жантемир Баймухамедов: В КазГУ. Истфак – спецотделение с английским уклоном. Потом в 92-ом,  когда уже после путча независимости Казахстана, я перешел на МО. Я — первый МОшник, у меня Токаев сам принимал экзамены, министр иностранных дел.

КОРР: Веселое время было в институте?

Жантемир Баймухамедов: Очень. Очень. Представьте себе, денег нет, ничего нет. С девушкой можно познакомиться просто — достаточно иметь бутылку водки и «Snickers» или «Amaretto» потом пошло, а вот на 1 курсе водка. Наши любимые пивнушечки «ББ» (Ботанический бульвар), «Казахфильм», «Былина» — там мы ершили. Трехлитровая банка, на 3 литровую банку значит бутылка водки — такое соотношение. Ну, как бы, сколько в бутылке пол-литра, да? Считай два с половиной литра пива на пол-литра водки. Нормально. И таких вот штук 5 баночек по кругу и все, первая стипендия обмыта.  И уже заходишь, едешь на такси домой вообще. Страшно бухали, если честно. Спирт «Рояль» тоже интересная такая история была. У нас во дворе жил один парень Генка, наш ровесник 73-го года, он такой из неблагополучной семьи был и, в общем, в результате остался он один в этой квартире, в однокомнатной. И что-то мы пришли, нам выпить было негде: «Гена, давай мы у тебя дома выпьем». Ну, Гена: «Давайте, только у меня жрать ничего нет». Ну какая разница, мы натащили туда воды, «Yuppi», «Invite», «Zuko». Развели вот так все и давай. Квасили, квасили спирт чистоганом, и один парень решил: «А давайте, как Никулин подожжем и вот так я его выпью». Поджег и морду себе опалил. Потом мы начали его так разливать по столу и хохотали. А он спирт 96 градусов, он сносил башню вообще жестко. А мы его пили такими стопками, 5 стопок и уже все — хорош. И потом он говорит: «Знаете, мужики мне жрать нечего, помогите мне овощной комок кинуть, а я вам покушать приготовлю». Мы: «Конечно, Гена» и мы пошли. «Я сам все сделаю – говорит — вы мне только мешки помогите дотащить». Идет такая толпа ночью, освещения нет, ничего нет, отключение света. Добираемся по Университетской вверх, а там стоял какой-то овощной, и он туда перелез, значит. Он оттуда нам мешки начал перебрасывать с луком, с картошкой, с капустой. В общем, овощная продукция. И мы тащим мешки эти, такие старые, рвутся, оттуда падает картошка, лук. В общем, нас реально можно было найти по этим следам. Мы шли по Университетской до Маркова-Тимирязева, и везде по дороге валялась картошка и лук. В общем, притащили мы эту картошку, и Гена нам приготовил такое замечательное рагу. И мы продолжили пить. А это я уже учился на 1 курсе, уже даже на 2, по-моему, уже был международником. Вот тебе международник, да.

Кое-что об Англии. Попытка эмиграции.

КОРР: А после института чем начал заниматься сразу?

Жантемир Баймухамедов: Я еще в институте на 3 курсе начал работать со старшим братом. Мы занимались добычей и продажей полудрагоценных камней казахстанских за рубеж. У нас был завод свой, все это были кредитные деньги. Когда раздали всем кредиты, потом 94 год введение тенге 93-ий, декабрь, и банкротство. Все мои братья начали уезжать в Америку, кто куда. Там пытались раскрутиться, потому что здесь был кризис. Я тоже рванул в Англию эмигрировать, в смысле закрепиться, остаться, заработать денег. Эмиграция закончилась в Ридженс-парке, на скамейке в аэропорту «Хитроу». Голодный там и так далее.

КОРР: Депортировали?

Жантемир Баймухамедов: Нет, я сам уехал. Вообще уже не мог.

КОРР: Ну а что ты там  пытался делать? То есть, как это вообще все было?

Жантемир Баймухамедов: Там девушка одна была у меня,  которая замуж за меня хотела. Очень богатая девушка. Хотела замуж выйти за меня, а я не хотел, я ее не любил. Потом приехал, решил сдаться, жениться. Многие тогда так делали. Фиктивный брак. Ну, я думал, что ладно женюсь, посмотрим, что там будет. Деньги-то есть, будешь как сыр в масле кататься в Лондоне. Машина, квартира, папа богатый, в общем все. Я приехал, а у нее уже был другой бойфренд и поэтому там облом. Она уже не хотела замуж, поэтому я был лишен дома, вот этого местожительства, потом стал скитаться по своим друзьям старым. А они сами  там перебивались с хлеба на воду. Кто где жил и там такие толпы в квартирах — всякие разные, среди таких же пытающихся эмигрировать. Тогда Англия была еще «белой», там было много белых. Потом  я начал наблюдать за Англией следующие 10 лет. В прошлом году был — ужаснулся.

КОРР: Толпа арабов?

Жантемир Баймухамедов: Да. Да. Там Лондон почернел конкретно. Там уже англичанина не найти.  Все они вымирают там в Англии, англичане эти. Они же неприспособленные вообще какие-то. Вообще средний класс просто какие-то все аморфные не борющиеся вообще никак. А мы – крысы. Все, кто из Советского Союза выезжал, кто начал пробиваться. Я говорю «крысы», потому что живучие, мы живем, то есть, если какая-то преграда — мы эту преграду обойдем. 

КОРР: Закалка советская

Жантемир Баймухамедов: А у них нет. Видимо англичанам, для того, чтобы им стать тем, кем они были, им нужно какое-то потрясение такого общенационального масштаба, чтобы они все мобилизовались, потому что они все расслабились. Я считаю, очень расслабились. Ну, в принципе, да и черт с ними, с другой стороны нам-то какое дело. Но жалко, жалко.  Мы же воспитывались на какой культуре — на «битлах», на «роллингах». А тут так получается…

КОРР: А тянуло в Алма-Ату сильно или наоборот не было желания вернуться сюда?

Жантемир Баймухамедов: Я же и вернулся, потому что понял, что дома и стены помогают. Дома-то и стены помогают.

КОРР: Ностальгия мучила?

Жантемир Баймухамедов: Жить хотелось, денег хотелось. Нормально жить хотелось, потому что я до этого прожил там год на стипендию. Так я же кайфовал. Я приехал сюда совсем другим человеком. Кожаную куртку себе купил «косуху», джинсы, блин, купил впервые в жизни, шузы на  микропористой резине. Прическу сделал рокабильную – круто. Очки купил, все навороты.  Я приехал сюда вообще супер.

КОРР: А что это тебе дало? Ты сам как думаешь, дальше здесь уже легче было?

Жантемир Баймухамедов: Конечно. Конечно. Я начал вообще рвать, рвать и метать. Я в прошлом году приехал в Англию, у меня люди уже работают на меня в Лондоне. У меня уже автомобиль там с водителем. Я еду проезжаю Ридженси парк, смотрю на это все очень так по-философски. Утром вставал в 6 утра, чтобы дойти до центра — интервью же на прием на работу. И в 6 утра встаешь, чтобы деньги на метро не тратить и пешком. Спал, если устанешь полуголодный — у Темзы спишь, а я в костюме в галстуке, меня никто никогда не трогал. Ну, бизнесмен отдыхает, в общем. Да и там, в Англии можно прилечь на траву и никто тебе слова не скажет, ну устал человек. Ну и я вот так в костюме, галстуке: «Good afternoon. My name is Zhantemir», «Hi, my name is Zhantemir. I’m from Kazakhstan. No, no. It’s not a Pakistan. It’s Kazakhstan. It’s between China and Russia, look at the map, please». Вот так приходилось объяснять, откуда ты. Они же не знают что такое Казахстан.  А в этот раз я ехал, уже все в порядке и я думал, что я все же в принципе правильно распланировал, потому что лежа на скамейке в Ридженси парке думаешь: «Так, в следующий раз сюда возвращаться у тебя должно быть, ну где-то по тем временам, как минимум 100 тысяч долларов. 100 тысяч это в пересчете на нынешние деньги где-то «лимона» 3 наверно». Вот что 100 тысяч тогда и что 100 тысяч сейчас — это две разные вещи и фунт тогда крепче был, между прочим. 

Клубная жизнь 90-х

КОРР: А музыкой когда начал заниматься?

Жантемир Баймухамедов: Ну, вот я же говорю — тогда. И потом в школе школьный ансамбль образовался. У нас наши шефы подарили нам б/у-шную аппаратуру свою, списанную дали и нам прикрепили преподавателя из музучилища, который открыл кружок. И у нас в результате образовалось там 3 или 4 группы. Вообще у нас школа очень музыкальная, очень много людей вышли оттуда и до сих пор играют. Я хочу, кстати, возобновить это дело, хочу подарить своей школе аппаратуру. Я хочу, чтобы кружки возобновились обязательно, потому что это кузница кадров первая в музыкальном плане, весь интерес оттуда. Потом уже начинаешь знакомиться с ребятами из других школ. Не хватает гитариста, например, пошел и там спрашиваешь: «Есть ребята?» и вот так дружим. Дружба такая образовывалась между пацанами.

КОРР: А как называлась первая группа, в которой ты играл?

Жантемир Баймухамедов: Моя первая группа называлась «Бриллиантовый кок» — это имеется в виду вот такой вот начес. Вот, кстати, с Джунгаром Кастеевым  мы собираемся все эти архивы поднимать. Сейчас будет очень интересный сериал такой а-ля Парфеновский – как это было. 

КОРР: А с какого периода по какой?

Жанетмир Баймухамедов: Конец 80-ых и до 97-го года, до «My town», наверное. Была в «My town»?

КОРР: Ну, когда-то была.

Жантемир Баймухамедов: Это уже отдельная история.  Новейшая история. Это уже новейшая история это уже.

КОРР: Ну, это тоже интересно, это тоже жизнь и это тоже какой-то период…

Жантемир Баймухамедов: В 96-ом году мой друг Артур Ардавичус, а мы с ним жили в одном дворе, предложил мне сделать клуб свой. Тогда был элитный один клуб ночной, мы там выступали. Вот мы начали искать помещение. Хотели в начале в нашей школе устроить, в 21-ой, в подвале, а потом нашел этот вот малый зал, значит, консерватории и там была галерея. Как она называлась? То ли «Тенгри Умай» то ли еще как-то, не помню. И, в общем, на 2 этаже была галерея, а нам дали 1 этаж. Страшное место, такое вообще заброшенное. Он подтянул меня и группу «The Fridays», вот мы тогда еще не объединились во «The Fridays», а нет, объединились они раньше — были каламбурами, потом мы объединились сделали одну. Так вот мы там все убирали, носилки таскали с мусором. Все  почистили и построили клуб.  И вот там с 96-го года мы начали там играть. И там собиралась такая тусовка, которая сейчас уже можно сказать частично управляет нашей страной, потому что вход туда был закрытым, эксклюзивным — это был настоящий клуб от своих к своим.  И поэтому там образовалась очень мощная тусовка, которая создала свою субкультуру.  Вот эта субкультура она простиралась в таких клубах как «Admiral Nelson», но не «White Hall». Потому что «White Hall» — это такой всем доступный. А в «My town» не все могли зайти. Вот в таком виде до 98-го просуществовал. А в 98-ом открыли вход для всех, кто платит. 

И вот с этого момента, можно сказать, мы получили кризис клубной системы в Алма-Ате. Клубы начали портиться и все это ушло, а раньше мы жили в этих клубах начиная с понедельника по воскресенье  каждый день в ночном клубе «My town». Нам хотелось, мы жили, я говорю, приходишь туда к часам 10 — отстроился, в 12 до 11.45 — первый блок из 7 песен,  нет не 7 песен. Где-то в половину двенадцатого начинали играть 7 песен на полчаса, потом в 12 «And I miss you» или «Мама, мА-марихуана» — это означало, что начинается дискотека. Мы быстро собираем барабаны, бежим  в «White Hall», там все устанавливаем и даем один блок. Потом там 7 песен отпели, берем барабаны бежим в «Admiral Nelson» — там один блок. Потом возвращаемся обратно в «White Hall» делаем 2 блок, собираем барабаны и бежим в «My town», там доделываем 2 и 3 блок. 3 блок был где-то в районе 6 утра. За это время мы могли заработать за это все дело по 100 долларов на брата, выступая в таком режиме. И эти все деньги спустить в «My town», потому что оставаясь там на 2-3 блок, естественно, мы там находили девчонок клевых, классных, самых лучших и мы покупали виски, а потом утром мы ехали в «Rakhat Palace» на завтрак, потом на такси их провожали домой, и потом пешком я возвращался домой, потому что без денег. Чем питались? Водкой, виски, водкой и китайской лапшой, поэтому я был очень худым.

От «Медео» до «Мальборо»

Жантемир Баймухамедов: Так же и сигареты «Marlboro», например, вообще. А мы то курили «Медео» в основном. Как бы «Медео» закончился, потом курили «Казахстанские», «Дюбек», «Полет» и «Астра» без фильтра. Курили «Космос», по талонам начали выдавать 10 пачек на человека в семье. Нас трое — соответственно 30 пачек.  И вот я начал курить сигареты свои, я с «Космоса» начал. Потом «Космос» пропали, и все они стали цыганские, цыганского производства. Это вообще ужас, а не сигареты. Потом начали заходить сюда «Magna», потом всякие подделки «Marlboro», тоже как-то называется, тоже этикетка красно-белая  с черными буквами. «Kenton», не «Kent», а «Kenton». До этого еще у меня одноклассница моя хиппушка, а у нас сигарет нет, мы вообще махорку курили в газеты заворачивали, и тут она появляется и сигареты у нее «Ростов-на-Дону», где-то выцепила пачку. Курить невозможно, потому что свинец заливается прямо на язык. Они такие ужасные, термоядерные, гадкие. И она что делает, у нее шпилька такая булавка была,  открывает тюбик с парфюмом «Красная Москва» что ли, такой советский, туда тыкает потом фильтр, и куришь, получается привкус такой типа ароматизированные, с ментолом. А вот еще прикол: фильтр вытаскиваешь, вставляешь таблетку димедрола и фильтр обратно засовываешь и вот димедрол, вы не пробовали? Он именно. А не димедрол, что у нас под язык кладут? Валидол он же у нас на мяте, на мятной основе. Вот валидол вытаскиваешь фильтр, таблетку обратно вот с ментолом сигареты, ментоловые получались, кайфные. Ну и потом постепенно сигаретами начали заполняться, там пошли уже какие-то «Monte-Carlo», еще какие-то «Real-Madrid», есть же команда? Вот такие сигареты клубные как бы.  

КОРР: Я из того времени помню только женский «Pall Mall» коричневый…

Жантемир Баймухамедов: «Pall Mall» — это потом. Потом «Pall Mall», «Camel» — это фирма пришла. В начале было дерьмо страшное, но мы обожали его и мы удивлялись, как сигареты быстро скуривается. «Magna» — две затяжки и все ее нет. 

«На Каморе»

Жантемир Баймухамедов: Ходили еще в «Ласкаво запрошуемо» на Мира-Шевченко, там гриль. Гриль и водка – супер.

КОРР: А какие еще места такие были? 

Жантемир Баймухамедов: Дело в том, что все ребята ходили в «Театралку»,  ну все типичные вот эти места. Но видите, у нас-то денег не было. Центровские — у них родители побогаче были, а мы никуда не ходили. Мы сделали подвал в 90-м году, мы сделали себе каморку. И у нас был электрик,  пацан очень смекалистый, он туда провел нам и телефон, и телевизор, и сигнализацию. У нас там была и музыкальная аппаратура и  к нам приходили все люди. Первый ночной клуб модно сказать в Алма-Ате. Таких клубов было много. «О, пойдем туда на подвальчик к пацанам». У нас там и девчонки были, и пацаны, музыка, первый секс — все это там было.

КОРР: Как это называлось тогда, «на каморе посидеть», да?

Жантемир Баймухамедов: Да, на каморе. Камора. Пойдемте к пацанам на камору и в каморе. В подвальчике там все – проигрыватель, пластинки, магнитофон. Два раза нас кидали — обворовывали. Потом повадились к нам наркоманы наши товарищи старшие. И мы не могли их оттуда выпроводить. Они нас запаривали, доставали нас своими «поварешками» блин, со своим ангидридом  вонючим, кислым. «Есть кислый? давай сварим». Сварят потом грузанутся: «Ну что, пацаны, сыграйте что-нибудь?» и завис. И нам это «гонево» так надоело, и один раз я решил их проучить, напугать. Как только зашли к нам наркоманы, я стою с одним пацаном и говорю: «Ну ладно,  я домой ухожу, все пока». Вышел, подождал, потом захожу обратно, спускаюсь туда и мы вдвоем с пацаном изменили голоса и такие нагло: «Открывайте, милиция! Ну-ка быстро открывайте двери».   Эти потом рассказывают пацаны, что с этими происходило – их перестало кумарить, и один говорит: «Может откроем?», другой: «Ты дурак? Сиди». Они начали метаться, бегать. Мы: «Открывайте быстро!». В решетку долблю, потом я взял пистолет газовый, холостой патрон зарядил девятый калибр и туда «Бах!». Потом мы оттуда быстро свалили, забежали на крышу соседнего дома и с чердака смотрим. А с чердака как раз обзор на этот уголочек  дома старого, где подвальчик с торца здания и мы смотрим, через некоторое время оттуда все как тараканы разбежались, и больше они туда никогда не ходили. Пацаны рассказывают, что там с ними происходило, они так перепугались. Тогда же за это дело срок давали. Конкретно. Тебя поймают с палкой, так называемой, и все. Потом их начали сажать, наших ребят, вот этих всех наркоманов. Сажали, кто-то умер от этого передозняка, в общем, страшное дело, страшное. 

Теле-, радио-, шоу- страсти

КОРР: Ты же одно время на телеке был, да?

Жантемир Баймухамедов: В 96-ом году Рустем Абдрашев пригласил меня вести рубрику в программе «Hi-Fi фронт» рубрику «Хи-хи Hi-Fi» и я прикалывался. Потом Рустем Абдрашев перестал заниматься «Hi-Fi», и я взял так сказать все под свое управление. И надо сказать, что довел его до очень нормального состояния. Передача была полуночной. А когда мы приезжали в другой город мы запросто собирали стадион, запросто. Работали на кассу, так сказать, я брал там каких-нибудь ди-джеев, артистов и все — вперед на гастроли. 

КОРР: А почему все это закончилось?

Жантемир Баймухамедов: А меня потом начали выгонять, мочить. Мочить меня начали, шибко свободолюбивая программа была. Шибко такая хулиганистая, отвязанная, свободная. Да и я в общем-то тоже хотел сделать как-то все посвободнее, вообще откровенное ток-шоу свое организовал. Рерих меня поддержал, кстати, Владимир Ахмадьянович, он сказал: «Жантемир, сделайте свое шоу, ток-шоу на молодежные темы». Я говорю: «С удовольствием». И вот я начал свою тему. Первый секс, девственность — такие темы, интересные. А там хотели по-другому. Типа: «Да что ты такое тут говоришь вообще?» и потом вообще начали закрывать. КТК. С КТК уволили, потом с НТК уволили. Короче откуда меня не увольняли так это с 31 канала. Вот этот канал он всегда был такой: «Ну сделайте что-нибудь. Сделайте. Ты хочешь что-нибудь сделать?». Я: «Да, хочу» — «А сколько ты денег принесешь?». Вот там плати и делай, что хочешь — мне это нравится. Мне это нравится — плати и делай что хочешь. Это классно. Найди спонсора и делай любую передачу. Вот это подход, я считаю. Чем ты делаешь что-то, тратишь свои деньги. Я, например, на Хабаре 3 года зарплату не получал. Я работал просто на интерес, на имидж, но зато, зато было интересно. Свои деньги вкладываешь, студию строишь сам. А денег-то итак немного там, на 100 баксов что-нибудь — ерунда же это. Поэтому мне нравилось, когда мне давали свободу.

Потом вообще Жегалтаев подтянул меня на радио NS на 100 долларов в месяц. Потом мы начали по штуке приносить в месяц на радиостанцию, даже больше и себе зарабатывать. Спонсоров себе нарыли, потом на 31 радио я ушел, потом «Limousine Club» открыл, потом банкеты начались. В общем,  по 20 часов в сутки я работал. И уже начал так солидно более или менее зарабатывать. Спасибо тем, кто меня увольнял с телевидения, потому что если бы меня не уволили, я бы сидел, трясся за это место. Дело в том, что раньше было так: нет эфира — нет заказа на банкет или нет работы в клубе. Ты можешь быть хорошим в клубе шоуменом, ведущим, но заказов нет. Я захожу в «Tequila Sunrise» и мне этот арт-директор говорит, Денис: «Короче, я тебя видел ты вообще-то лучше, чем Жегалтаев. Жегалтаев просит 25 долларов за вечер, ты  просишь 50, но у тебя шоу интереснее. Поэтому я, наверное, возьму тебя, но ты 10 долларов будешь мне платить с каждого выступления». Я: «Да, конечно, с удовольствием, возьми меня, пожалуйста». Потому что у меня уже ребенок родился, мне надо было кормить семью, и это было жесть.

Бизнес «F…YOU»

КОРР: А у тебя же жена дизайнер, да? Ты знаешь что-то об этой части жизни в Алма-Ате, то есть, кутюр и все дела…

Жантемир Баймухамедов: Конечно, знаю, если моя жена в этом бизнесе, конечно знаю. Я же сам. Мы же начинали строить бизнес. Вообще жили мы ужасно к тому времени, там чуть ли не развелись из-за бытовухи, потому что денег нет. Начались там скандалы. И я сказал: «Слушай, короче надо работать на себя, все хватит». Продали квартиру за 5000, за 6000 купили. А еще заняли деньги 5000, купили за 9000 квартиру трехкомнатную на Тимирязева-Университетская и станки. Там сделали цех, наняли трех швей, а сами квартиру снимали и пошли, пошли работать. Сейчас у нас цех там уже 30 станков и 30 рабочих — раскрутились. 

КОРР: А сложно было первое время одежду продавать, ну вот в том плане, что у нас люди такие им хочется все откуда-то привезенное?

Жантемир Баймухамедов: Да мы же на заказ шьем. Потом я нашел клиентов на промо-форму, вот все, что вы видели от «Старого мельника» до любого там «Филипп Морис» до вино-водочного — это все моя жена сделала промо-форму. Кого бы то ни было в этом городе.

КОРР: А, по-моему, она как-то в Kazakhstan Fashion Week участвовала…

Жантемир Баймухамедов: Нет, у нас собственная был презентация лейбла «F…You» — это значит Fuck You. Вот кстати, одежда от нее, вот смотрите. 

КОРР: Я вот про эту одежду и хотела спросить.

Жантемир Баймухамедов: Вот это «F…YOU». Вот смотрите, что это? Это Fuck you. А почему? Потому что она тогда работала на китайцев, на подпольной фабрике и 150 долларов в месяц получала и я получал 200 долларов как ведущий в месяц. Потом ситуация показала, что на эти деньги жить невозможно и мы сказали: «Да пошли вы все. В конце-концов Fuck them all. Идите все на хер со своими зарплатами, мы сами себе все сделаем». И вот это девиз. Это наш пожизненный девиз с женой. Мы всех нахер посылаем. Короче мы не боимся трудностей.

«Жантик-Шоу»

КОРР: Ну, давай еще про «Жантик Бэнд» расскажи.

Жантемир Баймухамедов: Короче в 98-ом я ушел из группы «The Fridays» там у нас возникли разногласия серьезные и конфликт. Два года я, наверное, был без группы. В 2000-ом группа такая была узбекская, из Узбекистана «Big One». Она и сейчас есть, но там только один остался «Big One». И вот я с ними начал работать, а вот этот Дима он сразу отвалил со своим «Big One» и там было 5 мужиков нас 4 мужика. Здоровые мужики, тогда я уже растолстел на 40 кг, поправился — хлеба много ел, чтобы наесться. Я потом был такой толстый. «Мужики» назвали нашу группу «The Men» — во множественном числе мужики. Вот начали работать. Потом у меня тоже с ними произошел конфликт ментальный — не понимали друг друга, ментальность у нас разная — у Ташкента и Алма-Аты. Ну и вот все эта развалилась. Потом я собрал четырех алмаатинцев из старых волков и постепенно потом прибавил дудки, три дудки и нас стало восемь. Потом еще, потом еще, сейчас 50 человек. Я купил студию свою уже аудио, видео, сейчас в моей организации «Жантик-шоу» работает 50 человек.

КОРР: Серьезно так, чуть ли не госоркестр…

Жантемир Баймухамедов: Да мы круче, чем госоркестр, потому что люди зарабатывают в месяц очень неплохие деньги, кстати сказать.

Брат Бората

КОРР: А что за история с Боратом была?

Жантемир Баймухамедов: А ее все знают. Она еще не закончена эта история с Боратом. Она еще будет продолжаться. И вы об этом услышите.

КОРР: Ну, подробности…

Жантемир Баймухамедов: За месяц до премьеры приехала сюда журналистка из газеты «Independent» к Рериху. Она говорит: «Я хотела бы знать мнение какого-нибудь комика или шоумена». Он сказал: «Идите, спросите у Жантика по поводу Бората». И она спросила, что я думаю по поводу Бората, а я сказал, что я его брат родной и она говорит: «Вы приедете на презентацию?», я говорю: «Да, с его матерью и дядей». Вот мы приехали через месяц, там нас уже все ждали. Уже все были предупреждены, потому что она опубликовала это в газете, потом мне начали перед приездом звонить какие-то BBC и навороченные вообще агентства, брали интервью. В общем, к моменту приезда там все знали и были готовы. Я буквально на 5 минут застрявший в пробке, дело в том, что мы блин должны были менять деньги по «Western Union», мне прислали деньги, потому что у меня закончились. Я платил PR-менеджеру 5000 тысяч долларов в день, там такой PR-менеджер, чтобы он собирал там прессуху из таблоидных изданий. Пока деньги там быстро получил, потому что рассчитываться надо, а я например послезавтра улетаю. А у меня сейчас 6 часов и офис этот закрывается, пока деньги быстро поменяли, в машину и на 5 минут мы опоздали. Выходим на эту ковровую дорожку, там все: «О, это Жантик идет». Знают, что сейчас провокация будет какая-то, а Бората нет, Саши этого. Он уже в кинотеатр зашел. Мы подходим к кинотеатру, и этот начальник службы безопасности говорит: «Так, стойте. Вы куда?». А мы: «Я к Борату, я его брат». Он такой: «Я знаю, кто ты такой, ну-ка пойдемте со мной быстро».

И, в общем, нас взяли, вывели за пределы этих турникетов, там толпа, сразу набежали журналисты: «Что вы хотите? Вы хотите убить его, что вы хотите с ним сделать, зачем вы приехали?».  Ну и я начал отвечать на эти вопросы. Потом на следующий день собрали прессуху. Ко мне приехали «Sun», «The Times», «Independent», «Daily Mirror» и другие издания. И я им давал интервью такое артистичное, можно сказать, в образе. У нас был Даулет, вы его знаете, вот этот здоровяк в казахской национальной одежде. Из «Кочевников» взяли. «А что вы скучаете? Зачем приехали?». Я: «Да я вот привезли ему кое-что, он забыл и мы хотим ему напомнить о родине». Достал банку там два бараньих яйца в воде плавают: «Это яйца Бората, вот этот парень делал ему обрезание в свое время. Это дядя его. Ну и по пьянке отрезал случайно яйца». Те: «Ааа, это так интересно, это так замечательно». Я вытащил яйцо: «Попробуйте, оно еще свежее». Они: «Вы бы его еще себе в рот засунули». Я: «Да не вопрос – на!». Они: «Ой, бля, сумасшедший. Он crazy». В общем, расписали это, все нашумели. Я сказал: «Через год я вам тут свой фильм презентую». Затянулось, денег нет. Мы сейчас снимаем, банкеты проводим  потихонечку, шаг за шагом. Это просто стало делом моей жизни, этот фильм, этот ответ Борату.

КОРР: А все-таки срок есть, когда планируешь все это?

Жантемир Баймухамедов: Вы знаете, в кино никогда не загадывают, да же, Анатолий? В кино не принято так говорить: «Когда вы сделаете?», не надо об этом говорить. Кино делается, так как оно началось — вот разбили блюдце перед первым кадром и все, с этого момента ты можешь в тостах пить о чем угодно, за что угодно, но не за, правда же? Да. Вот знающий человек, вот он снял 70% фильма. Я хотел сказать, что там столько ляпов — это ужас, там одна камера снимает и вдруг залезает либо микрофон какой-нибудь, либо оператор невзначай вдруг подойдет, начинает снимать. Ну, это ничего страшного. Все это эксперимент большой, мы никогда не снимали кино, но надо снять.

КОРР: А помнишь, у тебя на «Credit Story» в шоу идея была покорить Лондон или что-то такое, как по поводу этих планов?

Жантемир Баймухамедов: Вот оно, что касается этой части. А еще есть музыкальная часть, там мы тоже работаем. Работаем, работаем над этим.

Алма-Ата — это все!

КОРР: Что для тебя Алма-Ата?

Жантемир Баймухамедов: Все. Это все. Алма-Ата — это моя лаборатория, моего творчества. Город моей души. Это мой город. Мой город. Я такой гражданин своего города. Житель своего города уже в четвертом поколении, асфальтный. Очень горжусь этим.

Тася РЕЙВ